«Левада-центр»: Навального знают, но не поддерживают
Узнаваемость Алексея Навального продолжает расти, но доля готовых поддержать его на выборах президента уменьшается, следует из опроса «Левады»Старт процесса. 17 апреля 2013 г.
Ленинский районный суд города Кирова приступит к рассмотрению по существу уголовного дела о хищении в «Кировлесе», обвиняемым по которому проходит Алексей Навальный. Ему грозит до 10 лет лишения свободы. Один из фигурантов дела, бывший гендиректор «Кировлеса» Вячеслав Опалев, признал свою вину и был приговорен к четырем годам лишения свободы условно. Навальный считает, что приговор ему будет обвинительным. Это первое уголовное дело против Навального, дошедшее до суда, следствие по делу «Главподписки» – «Ив Роше» продолжается.
Больше трети россиян знают, кто такой Алексей Навальный, их доля продолжает расти, но все медленнее, показывают итоги очередного исследования «Левада-центра» (проведен 22–25 марта, опрошен 1601 человек в 130 населенных пунктах в 43 регионах, статпогрешность не выше 3,4%). За два года узнаваемость основателя Фонда борьбы с коррупцией выросла с 6% в апреле 2011 г. до 37% в марте 2013 г., но за последние восемь месяцев – только на 3%. Судя по темпам роста, она близка к потолку: доля людей, которые интересуются антикоррупционной тематикой, в принципе не очень велика, отмечает замдиректора «Левады» Алексей Гражданкин.
Одновременно уменьшается и доля тех, кто верит в достоверность разоблачений, которые публикует Навальный, – сейчас их 54%, а тех, кто считает информацию «Роспила» не соответствующей действительности, – 19%. Пик доверия пришелся на лето 2012 г., когда соотношение было 64% против 14%. Но, по мнению Гражданкина, причина не в качестве расследований, а в ограниченности медиаресурсов, с помощью которых Навальный может донести свою точку зрения. Официальные же медиа, в первую очередь федеральные телеканалы, акцентируют внимание на его уголовных делах и других негативных моментах, падение доверия означает, что продукты вроде «Анатомии протеста» работают, считает социолог. Снижается и процент тех, кто готов проголосовать за него на выборах президента (вопрос был задан тем, кто знает о Навальном): в апреле 2011 г. их было 33%, в марте 2012 г. – 18%, сейчас – 14%. Дело не в разочаровании лично в Навальном, поясняет Гражданкин, а в изменении настроения в обществе в целом, с тех пор как в сентябре 2011 г. Дмитрий Медведев и Владимир Путин заявили о планах рокировки. Интерес к альтернативным лидерам упал, так как стало понятно, что альтернативы в принципе не понадобятся, полагает социолог.
У Михаила Прохорова, с приходом которого в политику также связывали ожидания перемен, за год активной политической деятельности так и не появилось внятного послания, это отразилось в росте доли тех, кто за это время не составил о нем никакого мнения, обращает внимание Гражданкин: с 14% в марте 2012 г. до 21% в марте 2013 г. При этом с 20 до 17% уменьшилась доля тех, кто относится к нему положительно, с 24 до 18% – отрицательно. Меньше стало и тех, кто считает Прохорова реальной, самостоятельной политической фигурой, – год назад их было 36%, сейчас 30%, а доля тех, для кого Прохоров – «марионеточная фигура, управляемая из Кремля», осталась на прежнем уровне – 40%. Причина в непоследовательности, нерегулярности его действий, рассуждает Гражданкин: активность накануне выборов сменяется исчезновением из информационного поля, партия профессионалов становится партией лидера. Это создает непонимание и, если Прохоров и дальше будет действовать так же стихийно, общество начнет терять к нему интерес, предупреждает социолог: системность действий тем более важна, что выборы теперь проходят только один раз в год. Партии есть что терять: сейчас «Гражданская платформа» сохраняет позицию 3–4-й партии в стране, ожидания еще не рассеялись, считает Гражданкин.
Схожий тренд зафиксировали социологи ВЦИОМа еще в прошлом году, напоминает политолог Леонид Поляков: чем больше люди узнают лидеров оппозиции, тем больше среди них тех, кто относится к ним негативно. За Навальным тянется шлейф уголовных дел, но и без них общество не воспринимает его как сменщика действующей власти: он для нее только овод, жестоко ее жалящий, серфер, оседлавший волну народных ожиданий, но не политик масштаба президента, говорит Поляков.