Идея вернуть прокурору право ареста говорит о желании «сделать все как в СССР»

Генпрокурор Юрий Чайка призвал вернуть право на аресты прокурорам. Об этом он заявил в пятницу, подводя итоги секции Петербургского международного экономического форума, посвященной защите прав инвесторов. Участники секции призвали прокуратуру более активно возражать следствию при решении вопроса об избрании меры пресечения бизнесменам. Уполномоченный при президенте по защите прав предпринимателей Борис Титов напомнил, что в недавно представленном Владимиру Путину докладе содержатся предложения по расширению полномочий органов прокуратуры. По мнению бизнес-омбудсмена, прокурор должен утверждать постановление следователя о возбуждении уголовного дела и согласовывать ходатайство об избрании меры пресечения, иметь право вынести решение о прекращении уголовного преследования, рассмотрев проект обвинительного заключения.

Чайка в ответ заявил, что точечные поправки проблему не решат: «Надо кардинально менять вопрос о полномочиях прокурора в процессе, иначе проблема не будет решена. Вы говорили – суд, арест и так далее... Ну что это решит? У нас судья с момента ареста уже вовлекается в отправление правосудия, нет у нас института следственных судей. Поэтому, может быть, использовать модель, которая была в Советском Союзе: прокурор арестовывает, а его действия обжалуются в суде. И суд уже отстранен от участия в процессе, вступает в процесс, только когда рассматривает дело по существу».

В России суд принимает решение об аресте с 1 июля 2002 г. И хотя суды традиционно удовлетворяют более 90% ходатайств, число арестов в последние годы неуклонно снижалось, любит напоминать председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев. Если в 2001 г. прокуроры выдали 366 000 санкций на арест, то в 2018 г. в суды поступило всего 114 000 ходатайств.

Проблема в том, что суд так и не стал независимым, поэтому на самом деле сейчас нет принципиальной разницы, кто дает санкцию на арест, говорит судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова. В любом случае, по ее словам, решение принимается не самостоятельно, а судьи ссылаются на тот же формальный перечень оснований, что и прокуроры до них. Но если судебная система хотя бы формально представляет собой более сбалансированный механизм, то интерес прокуратуры в данном случае узковедомственный и не предполагает более объективного рассмотрения вопроса о мере пресечения, подчеркивает Морщакова. По ее мнению, возвращение к старому – бессмысленно. Она напоминает, что в 2014 г. Совет по правам человека при президенте выступил с инициативой создания в России института следственных судей – они должны были обеспечить контроль за следствием на стадии досудебного разбирательства. Однако Генпрокуратура не поддержала это предложение. В отзыве ведомства, опубликованном на сайте Генпрокуратуры, говорилось, что активный судебный контроль за ходом расследования приведет к вторжению суда в деятельность гособвинения.

Зампред комитета Госдумы по законодательству и госстроительству Рафаэль Марданшин уверен, что Чайка высказал личное мнение: во всяком случае, в Госдуму законопроектов, предполагающих возвращения санкции на арест прокуратуре, не поступало. Но достаточно активно обсуждаются предложения по расширению процессуальных полномочий надзорного ведомства, добавляет депутат. Сейчас прокуратура часто, даже становясь свидетелем допущенных в ходе следствия нарушений, просто не может ничего предпринять, признает он. Но не следует решать вопрос о перераспределении полномочий между прокуратурой и следствием за счет суда, полагает Марданшин: судебная реформа должна идти.

В конкуренции между ведомствами очень удобно использовать недостатки существующей процедуры, отмечает адвокат Вадим Клювгант. Но на самом деле это такой тотальный ретростиль, добавляет он: нужно вернуть как было при Светском Союзе, и все станет хорошо. Но на самом деле регресс еще никогда и никому не помогал, предупреждает эксперт.