Приговор Егору Жукову: публичное недовольство властью стало преступлением

Дело студента ВШЭ криминализирует призыв к ненасильственным политическим изменениям
Максим Стулов / Ведомости

Кунцевский районный суд Москвы в пятницу, 6 декабря, приговорил студента Высшей школы экономики Егора Жукова к трем годам условно за публичные призывы к экстремистской деятельности в интернете: по мнению суда, в его обращениях отчетливо прослеживается мотив политической ненависти и вражды к действующей власти «как источнику бед населения». Главным доказательством вины Жукова стало экспертное заключение, подготовленное сотрудниками Института криминалистики Центра специальной техники ФСБ Александром Коршиковым и Анной Осокиной. Слушать других экспертов суд отказался.

В основу обвинения легла книга американского политолога Джина Шарпа о 198 методах ненасильственной борьбы, которую цитировал в видеороликах Жуков. Некоторые из перечисленных в книге методов – отказ от уплаты налогов, изготовление фальшивых документов, препятствование работе учреждений, мятеж и изготовление фальшивых денег – подпадают под определения статей российского Уголовного кодекса, считают эксперты. Вообще-то сам Жуков говорил только о формах экономического бойкота – таких, как снятие денег со счетов государственных банков, предупредительные закупки стратегически важных товаров, чрезмерная загрузка административной системы подачей жалоб и петиций. Но его слова, что нужно хвататься за любые формы протеста, «безусловно свидетельствуют о призывах к осуществлению экстремистской деятельности против государства как политико-территориальной суверенной организации публичной власти, которую <...> народ осуществляет в том числе через органы государственной власти и олицетворением которой являются представители действующей российской власти», провозгласила судья Светлана Ухналева. Она уверенно причислила представителей действующей власти к социальной группе, в отношении которой возможны преступные действия по мотивам политической ненависти или вражды. Подтверждение вины Жукова суд также увидел в его образовании: будущий политолог, безусловно, осознавал общественную опасность своих действий, предвидел и желал наступления общественно опасных последствий, заявила судья.

Помимо обязанности уведомлять правоохранителей о смене места жительства, регулярно отмечаться в административной инспекции УФСИН и не допускать административных нарушений (как специально разъяснила Ухналева, это может дать ФСИН повод обратиться в суд с заявлением об изменении меры пресечения), суд также запретил Жукову в течение двух лет «администрировать интернет-ресурсы». Адвокат студента Мурад Мусаев считает, что ведение аккаунта в социальных сетях с формальной точки зрения тоже может считаться администрированием сайта, но для полной ясности нужно дождаться текста приговора: «Учитывая общий настрой, боюсь, любой чих в интернете сейчас будет рассматриваться как нарушение запрета».

Пресс-служба Кунцевского суда позже разъяснила, что запрет касается создания и ведения именно собственных интернет-страниц, но этот вопрос подлежит уточнению в порядке исполнения приговора: сторона защиты может обратиться в суд за разъяснением порядка исполнения в случае возникновения вопросов.

Сам Жуков сразу после оглашения приговора заявил, что рад остаться на свободе, но считает решение суда совершенно несправедливым: «Я надеюсь, мы все понимаем, что это все превратилось в политику и нельзя отделять свою деятельность по защите политзаключенных и несправедливо осужденных от политики. Они превратили суд в институт репрессивный. Мы должны понимать, что это все политика». 

Он также признался, что пока не понимает, что означает судебный запрет на администрирование интернет-ресурсов, и пообещал более подробно изучить этот вопрос с адвокатами. «Если они думают, что я прекращу публичную деятельность, ну, камон», – сказал он.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков оставил приговор Жукову без оценки, напомнив, что традиционно не комментирует решения судов. В то же время он признал, что это дело вызвало серьезный общественный резонанс: «Мы видели действительно разные дискуссии на этот счет, различные точки зрения, которые высказывались главным образом в сети интернет. Мы не сторонники на что-то закрывать глаза, но и не склонны к тому, чтобы что-то преувеличивать».

Из интервью Егора Жукова телеканалу «Дождь» 7 декабря 2019 г.

«Митинг 26 марта (организован в 2017 г. сторонниками Алексея Навального в связи с отсутствием реакции на его фильм-расследование «Он вам не Димон» о премьере Дмитрии Медведеве. – «Ведомости») был поворотный момент, я думаю, не только в моей жизни. Действительно так или иначе, несмотря на все, что произошло потом, этот момент, конкретно этот момент, стал открытием нового политического сезона в России, который продолжается до сих пор.»

«Моя основная претензия всегда была в том, что Алексей Анатольевич [Навальный], по сути, совершенно невнятно использует такой инструмент протеста, как митинги. Он их организует очень плохо, они ни к чему не приводят, пар протеста выходит, при этом никакой цели люди не достигают, это дизморалит очень серьезно. Это все плохо, неправильно, и этого не надо делать.»

«Мы живем, конечно, во времена, когда кандидаты про ненависть и про страх побеждают. Мне хотелось для России, и хочется сейчас, несколько другого будущего, мне не хочется вождистского будущего, мне не хочется продавать себя как решение каких-то проблем, я хочу людям продавать людей как решение их собственных проблем.»

«Я хочу стать президентом страны, который будет последним президентом, от которого что-либо зависит.»

«Чтобы стать достойным той цели, которую я себе поставил, я должен пройти испытания. Если я не пройду какие-то испытания, я останусь человеком, на мой взгляд, все-таки не до конца достойным того, чего я хочу достичь.»


«У меня нет желания тупо брать и всех людей [из нынешней власти], которые были виновны в каких-то преступлениях, даже, может быть, очень серьезных, – просто с ними кровавую баню очередную устраивать. Им всем будет дана возможность выехать из страны.»

«У нас [с Навальным] есть общий враг, поэтому в первую очередь, конечно, [я его рассматриваю] как соратника.»

«Люстрация [будет] вообще без вопросов, совершенно точно да.»

«Раскол элит неизбежно приведет к тому, что люди, которые нам сейчас не нравятся, у власти останутся. И на какой-то промежуток времени даже станут, по сути, с нами в каком-то смысле отдаленном соратниками. Придется затыкать нос, придется это делать, иначе будет кровь и иначе будет хуже.»

«Мы все-таки, вот как мне ни грустно это говорить, мы все-таки пока еще слишком маленькие, в смысле нашего влияния. Есть Россия, вот есть власть, есть люди, которые искренне ее поддерживают, их мало. Есть оппозиция, фейсбук, вот это мы, мы варимся в собственном котле, и нас тоже мало. А есть Россия, вот она ходит на работу, она живет, она умирает, она вешается, она спивается и т. д. С этой Россией вообще никто не говорит.»

«[Выборы] – это период, в который действительно любая система начинает немножечко шататься, у тебя появляется легитимное право действительно, и у тебя появляется понимаемая возможность разговаривать о политике, потому что выборы как бы, очевидно, – а когда еще? Поэтому выборы мы тоже будем использовать, но это будет совершенно разноплановая деятельность.»

«Мне очень не нравится формулировка «социально ответственный капитализм», очень не нравится, но, по сути, я говорю примерно про это, про то, когда люди добровольно помогают тем, кто слаб, тем, кто действительно нуждается, потому что действительно при капитализме такие будут. При любом левом режиме их будет просто больше. Я придерживаюсь либертарианства не потому, что я люблю богатых, а потому, что мне не хочется, чтобы было много бедных. Вот и все.»

Егор Жуков стал одним из первых фигурантов дела о летних массовых беспорядках в Москве. Его задержали после несогласованной акции у мэрии 27 июля. Впоследствии уголовное преследование по статье о массовых беспорядках в отношении Жукова было прекращено, но практически сразу же ему предъявили обвинение в публичных призывах к экстремизму.

В случае с Жуковым все довольно прозрачно, уверен директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский: его задержали по ошибке, а когда выяснилось, что на видео не он, решили быстро найти что-нибудь еще. И тут следствие подвела сложившаяся за годы уверенность, что по обвинению в экстремизме можно привлечь любого, продолжает он: принято считать, что обвинение по ст. 280 УК очень легкое, потому что нет высказывания, которое нельзя было бы признать экстремистским при должной степени усердия и наличии подходящего эксперта. Но в случае с Жуковым это оказалось непросто: он не только не призывал к насилию, но и в каждом случае специально оговаривал мирный характер протеста. Тем не менее приговор вынесен обвинительный: да, условный, но по этой статье вообще редко сажают, замечает Верховский. Хотя участие в любом митинге теперь может грозить Жукову тюрьмой: буквально на днях активисту Марку Гальперину, также осужденному по ст. 280 УК, заменили условный срок на реальный за административные правонарушения, допущенные во время испытательного срока.

Руководитель «Агоры» Павел Чиков подчеркивает, что дело Егора Жукова, пожалуй, первый случай, когда ярко выраженное публичное недовольство властью объявляется преступлением: до сих пор водораздел все-таки проходил между насилием и ненасилием. Случай, правда, нерядовой, продолжает правозащитник: арестованным Жуков уже был и ему пришлось искать статью. Но в результате дело Жукова криминализирует призыв именно к ненасильственным политическим изменениям. Это определенный месседж обществу, полагает Чиков: осознанный протест с призывом к политическим изменениям становится преступлением вне зависимости от того, насколько он политкорректно сформулирован. И все это происходит на фоне многочисленных административных дел об оскорблении власти, напоминает эксперт.