Смертельная спешка: что привело к взрыву Р-16 на Байконуре

24 октября 1960 г. во время первого запуска новой межконтинентальной баллистической ракеты Р-16 на стартовом полигоне Тюратам (ныне – Байконур) прозвучал мощный взрыв, унесший жизни как минимум 78 человек. От главнокомандующего ракетными войсками стратегического назначения маршала СССР Митрофана Неделина, который лично наблюдал за ходом испытаний, остался лишь лацкан кителя. Как желание советского руководства приурочить старт к юбилею Октября привело к крупнейшей катастрофе в истории ракетостроения – в материале «Ведомостей».

Ракетная гонка

К концу 1950-х между СССР и США уже полным ходом шла гонка вооружений. У американской стороны имелось порядка 40 межконтинентальных баллистических ракет (МБР), и СССР хотел как можно скорее обзавестись оружием, равным по силе и возможностям.

В 1957 г. ОКБ-1 под руководством главного конструктора Сергея Королева разработало МБР Р-7, которая, однако, не получила одобрения военного руководства. Во-первых, ракета была слишком громоздкой и не помещалась в шахту, а во-вторых, для ее подготовки к пуску требовалось не менее 30 часов. Это было связано с особенностями топлива – в Р-7 использовался жидкий кислород, который постоянно испарялся, из-за чего была нужна постоянная дозаправка.

Конструктор Михаил Янгель, стоявший во главе днепропетровского ОКБ-586 (с 1966 г. – КБ «Южное»), уже в конце 1957 г. предложил создать межконтинентальную ракету, которую можно подготовить к старту за считанные часы. Эта проблема решалась, прежде всего, за счет использования другого вида топлива – гептила и азотной кислоты. Благодаря этому отпала бы необходимость в дозаправках – ракета могла стоять на боевом дежурстве в заправленном состоянии годами. Однако существовали и минусы: топливо было токсичным и взрывоопасным.

К началу 1959 г. из-за Берлинского кризиса резко обострилась международная обстановка. Несмотря на все сомнения и негативную оценку ракет на опасном топливе, данную Сергеем Королевым, Совет министров СССР все же принял решение о срочном начале разработки ракет следующего поколения – Р-16.

По воспоминаниям Янгеля, его вызвал первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР Никита Хрущев и произнес: «Это то, что нам нужно. Если ракета Р-16 будет создана, оборона страны будет поставлена на прочную основу».

В мае 1959 г. ОКБ-586 приступило к разработке изделия 8К64. Ракету строили параллельно с новым детищем Королева – Р-9, что создало негласное соревнование между двумя конструкторами.

Летом 1960 г. полигон Тюратам был подготовлен к испытаниям. Для новой МБР выделили три площадки: стартовый комплекс с пусковыми установками, служебные и вспомогательные помещения, а также жилые корпуса. В сентябре туда прибыла первая ракета Р-16.

Успеть до годовщины

В одном из напутственных выступлений перед испытателями Михаил Янгель сказал: «Если мы любую работу сделаем быстро, но некачественно, то никто ее положительно не отметит. А если задача будет выполнена качественно, пусть даже с небольшим опозданием, то она будет оценена достойно, а исполнителям принесет удовлетворение. Ракетная техника – это особый вид техники. Она требует вдумчивого отношения к себе и не допускает поспешности».

Однако атмосфера на полигоне не располагала к вдумчивому отношению. Успешный запуск Р-16 советское руководство хотело приурочить к очередной годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, на полигон постоянно звонила верхушка власти, включая самого Хрущева.

«В течение дня раздавались многократные звонки из аппарата ВПК, из ЦК. Каждый день маршал Неделин лично докладывал о ходе дел Хрущеву. И в каждом звонке из Центра звучал один вопрос: "Ну, когда, когда? Чем помочь? В чем задержка?". С одной стороны, это нервировало, а с другой – возбуждало и подогревало общий энтузиазм», – вспоминала Валентина Решетникова, разработчик командных приборов для изделий ракетно-космической техники и очевидец событий.

Председателем Госкомиссии на предстоящих испытаниях был назначен сам главком РВСН Митрофан Неделин.

К 20 октября 1960 г. Р-16 прошла полный цикл автономных испытаний, 21 октября ее установили на пусковое устройство. Старт назначили на вечер 23 октября, и накануне ракета была заправлена.

«С самого начала испытания новой межконтинентальной ракеты готовились в обстановке сверхнапряжения по срокам. Военные испытатели, прошедшие с нами на этом полигоне все возможные авралы начиная с 1957 г., рассказывали, что такого нарушения испытательных нормативов еще не бывало», – отмечал в своей книге «Ракеты и люди», выпущенной в 1996 г., ближайший соратники Королева Борис Черток (в 1960 г. он возглавлял отдел систем управления НИИ-8 ОКБ-1).

23 октября день начался хорошо, но ближе к вечеру вышел из строя главный токораспределитель бортовой системы управления. Причиной стал сбой в работе системы пиромембран, и при их «ручном прорыве» произошел самоподрыв в области отсечных клапанов.

По протоколу следовало бы перенести пуск хотя бы на месяц, однако Госкомиссия постановила продолжать испытания – токораспределитель было решено в срочном порядке заменить на новый, а небольшие технические неполадки устранить в ускоренном режиме – на заправленной ракете и при включенном бортовом питании.

Старт отложили всего лишь на сутки. Р-16 осталась ожидать следующего дня полностью заправленная.

По воспоминаниям одного из очевидцев тех событий, которые приводятся в книге «Призваны временем. От противостояния к международному сотрудничеству», Янгель был склонен слить топливо и начать подготовку второй ракеты, однако Неделин возразил: «Что я буду говорить Никите?».

Неотложный пуск

24 октября в первой половине дня инженеры работали над устранением обнаруженных накануне дефектов. После обеда состоялось заседание Госкомиссии, на котором были заслушаны доклады о причинах неполадок и текущем состоянии ракеты после ремонта. Проблемы были признаны серьезными, но комиссия все же решила допустить Р-16 к завершающим испытаниям.

Игорь Бабенко, служивший в то время инженером одного из технических отделов, вспоминал:

«24 октября 1960 г. настроение у нас было едва ли не предпраздничным. <…> Никто не сомневался в успешном старте. Многие уже мысленно проделывали дырочки на кителях и погонах для заслуженных наград и звездочек. Не зря начальство торопило с проведением старта именно за пару недель до 7 ноября, чтобы успеть попасть в наиболее "щедрый" праздничный приказ» («Труд», 30 ноября 2000 г.).

Начались финальные приготовления к испытаниям ракеты. На стартовой площадке в день пуска находились свыше ста человек.

«Я посмотрел на стартовую площадку, увидел там множество ненужных при подготовке ракеты людей и вообще отметил про себя какую-то слишком свободную и в то же время напряженную обстановку. На вопрос Михаила Кузьмича, как я оцениваю положение, я, в присутствии маршала Неделина, ответил, что считаю целесообразным отложить пуск и слить топливо. Но решение было принято, и работа продолжалась», – рассказывал позже технический руководитель запуска другой ракеты (Р-14) и наблюдатель на испытаниях Р-16 Василий Будник.

Руководитель работ объявил 30-минутную готовность к пуску. Боевой расчет приступил к заключительным операциям, и в это же время техники установили в нулевое положение программные механизмы системы управления.

Огненный смерч

В 18:45 в результате ошибочного срабатывания программного токораспределителя произошел запуск двигателя второй ступени ракеты. Это вызвало взрывное возгорание более 120 т топлива, которым была заправлена ракета. Стартовую площадку за секунды охватил огонь.

«Как мне показалось, огонь вырывался из обтекателя, где расположены камеры рулевых двигателей. Я решил, что запустился один из них, и мгновенно сообразил, что спасение в ногах, и мы "чухнули" вместе с [инженером Николаевым] Мягковым со скоростью метеоров», – приводил воспоминания инженера Константина Луарсабова журнал «Наука и жизнь» в марте 1999 г.

Им удалось пробежать не более десяти метров, пока не раздался основный взрыв. Волна повалила бегущих на землю, и они потеряли сознание.

«С земли поднялся как ни в чем не бывало, – продолжает свой рассказ Луарсабов, – стал озираться вокруг: темно, во всполохах пламени видны искореженные части горящих топливных баков, пожарные из брандспойтов тушат огонь, слышны какие-то команды, подъезжают и отъезжают машины. Впереди, из рва, что окаймляет стартовую площадку, раздаются крики о помощи. Я пошел в направлении голосов, прыгнул в ров и неожиданно наткнулся на Мягкова. Оказалось, что он быстрее меня пришел в сознание и тоже попал в ров. Тут какой-то солдат спрашивает: "Скажите, что с моим лицом?" А на лице живого места нет, все обожжено. <…> Я взглянул на свои руки – они были в желто-красных волдырях, схватился за голову, и с нее посыпалось то, что еще недавно называлось шевелюрой... В медпункте, сплошь набитом обгоревшими, стонущими людьми, нам с Мягковым показалось, что мы пострадали меньше других, и хотели уходить. Но нас усадили в машину и отвезли в госпиталь» («Наука и жизнь», март 1999 г.).

Луарсабов провел в госпитале месяц, а Мягков – полгода. У него была обожжена треть тела, и ему делали пересадку кожи. Им действительно повезло, ведь практически все, кто находился вблизи стартового стола, погибли, включая маршала Неделина.

«Погиб и главком ракетных войск – маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин. Он и заместитель министра вооружения Лев Архипович Гришин на двух стульях сидели на бетонной крыше аппарели в двадцати восьми метрах от ракеты. Гришин вскочил, побежал и прыгнул с задней стороны крыши аппарели с пятиметровой высоты на бетон, он сильно обгорел и сломал себе ноги, но был в сознании, умер на второй день в госпитале. Тела Неделина, по-видимому оставшегося на крыше, не обнаружили вовсе, на этом месте лежал только лацкан его кителя со звездой Героя, это я видел своими глазами», – вспоминал Василий Будник.

«Стянутым со всех площадок пожарным командам, экипажам санитарных машин и всем, кто поспешил на помощь, открылась страшная картина. Среди тех, кто успел отбежать от ракеты, находились еще живые. Их сразу увозили в госпиталь. Большинство погибших были неузнаваемы. Трупы складывали в специально отведенном бараке для опознания» (из книги Бориса Чертока «Ракеты и люди»).

Сам конструктор Янгель спасся чудом: буквально за несколько минут до взрыва он отошел в курилку, которая располагалась в 150 м от стартовой площадки.

«Проходя мимо главкома, подумал пригласить и его, но не решился и пошел в курилку один. Когда зажег спичку, то удивился, как от нее все вокруг озарилось. Но тут донесся грохот, я обернулся и увидел всю эту жуткую картину…» (из воспоминаний Янгеля в журнале «Наука и жизнь», март 1999 г.).

Осознав произошедшее, Янгель побежал в зону взрыва, чтобы попытаться помочь пострадавшим. Очевидцы, которым удалось спастись, рассказывали, что он «срывал с людей горящую одежду, тушил ее как мог, обжег себе руки, но не уходил, пока военные не отвезли его в гостиницу». Там врач перебинтовал ему руки, после чего Янгель снова вернулся к месту, где горела ракета.

Согласно официальным данным, в результате катастрофы на Байконуре погибло 78 человек. Однако в книге Бориса Чертока «Ракеты и Люди» упоминается цифра в 126 погибших. Более 50 человек получили серьезные ожоги, а точное количество пострадавших остается неизвестным.

Без обвинений

Главный конструктор лично отправил шифровку в Кремль с докладом о трагедии:

«В 18:45 по местному времени, за 30 минут до пуска изделия 8К64, на заключительной операции к пуску произошел пожар, вызвавший разрушение баков с компонентами топлива. В результате случившегося имеются жертвы в количестве до ста или более человек. В том числе со смертельным исходом несколько десятков человек. Глав. маршал артиллерии Неделин находился на площадке для испытаний. Сейчас его разыскивают. Прошу срочной мед. помощи пострадавшим от ожогов огнем и азотной кислотой».

Утром следующего дня на полигон прибыла комиссия ЦК во главе с Леонидом Брежневым, которая провела расследование и выявила как минимум три технических причины произошедшего.

Первая – предварительный прорыв разделительных мембран топливных баков второй ступени ракеты накануне, 23 октября. Вторая – ранняя установка ампульной батареи на ракету (по протоколу она должна была ставиться непосредственно перед пуском). Третья – за полчаса до пуска программные механизмы, включая и злополучный токораспределитель, были выставлены в положение «ноль»: в обычных условиях это нормально, однако при наличии первой и второй причин это действие стало фатальным. Контакты замкнулись, напряжение было подано и произошел взрыв.

По результатам работы правительственной комиссии был составлен акт. В нем комиссия изложила свои выводы.

 «Руководители испытаний, – подчеркивалось в акте, – проявляли излишнюю уверенность в безопасности работы всего комплекса изделия, вследствие чего отдельные решения были приняты ими поспешно, без должного анализа последствий.

Комиссия особо подчеркнула «достойное и мужественное поведение людей, оказавшихся в крайне тяжелых условиях» и направила в совмин ходатайство об установлении пенсий семьям погибших. Предложений о наказании виновных не было. Они погибли» («Труд», 30 ноября 2000 г.).

Через сутки руководитель комиссии доложил ее выводы первому секретарю ЦК Никите Хрущеву.

Хрущев постановил: «Погибшие сами наказали себя, оставшихся в живых не наказывать. Янгель пусть работает дальше, но только внимательно. Ведь замены ему сейчас нет».

Секретный инцидент

Одним из самых первых распоряжений ЦК КПСС в связи с катастрофой (разумеется, помимо команд об организации медпомощи) было секретное постановление «О сообщении в печати о гибели М.И. Неделина». Уже 27 октября 1960 г. «Правда» написала: «24 октября с. г. при исполнении служебных обязанностей в результате авиационной катастрофы погиб главный маршал артиллерии Неделин Митрофан Иванович – кандидат в члены ЦК КПСС, депутат Верховного Совета Союза ССР, заместитель министра обороны СССР, главнокомандующий ракетными войсками».

О гибели других участников испытаний в печати не сообщалось вовсе.

Несмотря на строгую секретность, информация о трагедии частично просочилась за рубеж. Например, в эмигрантской газете «Новое русское слово» 15 ноября 1960 г. вышел материал «Новые сведения о гибели маршала Неделина», в котором утверждалось:

«Из источника, заслуживающего доверия, здесь получены сведения о том, что главный маршал артиллерии Митрофан Неделин погиб не в воздушной катастрофе, как официально сообщали советские власти, а вследствие взрыва баллистического снаряда, во время которого погибли также генерал-полковник Ник. Павловский и свыше ста баллистических экспертов».

Похороны Неделина состоялись 28 октября у Кремлевской стены. Погибших военных похоронили в братской могиле на полигоне, гражданских разрешали хоронить дома. В качестве причины смерти родственникам называли «случайный взрыв железнодорожной цистерны с бензином».

Главный конструктор Р-16 Михаил Янгель вскоре после трагедии пережил инфаркт, но остался жив и через некоторое время вернулся к работе.

Уроки трагедии

На полигоне Тюратам после случившегося хватало работы: был восстановлен разрушенный старт и подготовлен другой – для того, чтобы продолжать испытания. Регламент предстартовой подготовки был пересмотрен и ужесточен, усилены меры безопасности. Погибшие кадры управления и испытательной части заменили прибывшими офицерами с полигона Капустин Яр и других ракетных частей.

Вторая готовая МБР Р-16 была отправлена обратно на завод для пересборки и полного устранения всех неполадок.

Испытательный пуск Р-16 состоялся 2 февраля 1961 г. Не обошлось без небольших технических неполадок, но с ними справились. Следующий пуск прошел уже через месяц. Ракета обнаружила проблемы со стабилизацией в полете, и к следующему старту – в августе 1962 г. – все технические проблемы были решены.

Р-16 была принята на вооружение 20 октября 1962 г., и через три года СССР развернул уже 186 пусковых установок для ракеты.

Ровно через три года после катастрофы, день в день, на том же самом полигоне в одной из шахт с установленной ракетой Р-9 произошел пожар. В этот раз ракета не была заправлена, но все равно погибло 8 человек.

После этого 24 октября на Байконуре стали считать «черным днем». В этот день больше не проводят пуски ракет, а вспоминают жертв не только катастроф 1960 и 1963 гг., но и всех погибших при ракетных испытаниях и освоении космоса.