Олимпийское похмелье. Что происходит со спортивными аренами после зимних Игр
Олимпиада-2018 завершилась ровно четыре года назад, но в Корее до сих пор не нашли применение некоторым объектамКаждые два года Международный олимпийский комитет (МОК) выбирает столицу проведения Игр – зимних или летних. Страны, мечтающие в будущем (как правило, через 7-10 или даже больше лет) принять Олимпиаду составляют многостраничные заявки, на реализацию которых требуются миллиарды долларов.
Но амбициозные государства готовы тратиться: ради увеличения туристического потока, улучшения имиджа на мировой арене и позитивного экономического эффекта. Однако множество научных работ по «олимпийской экономике» ставят под сомнение тезис о целесообразности затрат на Игры. Согласно исследованию Роберта Бааде и Виктора Матесона, опубликованном в Journal of Economic Perspectives в 2016 г., олимпиады имеют негативную экономическую эффективность или же оправдывают лишь часть ожидания организаторов.
Исследователи Оксфордского университета и вовсе пришли к выводу, что расходы на Олимпиады часто уходят в бесконечность, а по влиянию на экономику страны-хозяйки сопоставимы со стихийными бедствиями (вроде землетрясений и цунами), пандемией или войной. По подсчетам экономистов, средняя стоимость Игр, начиная с 2000 г., составляет $12 млрд, что не включает в себя затраты на капитальную инфраструктуру.
При этом единицы укладываются в первоначальный бюджет, озвученный при подаче заявки: расчеты профессора Бента Фливбьерга из Saïd Business School, показали, что средний перерасход при подготовке Игр составляет 172%. Лиллихамер-1994 планировал потратить на Игры $1,9 млрд, а в итоге ушло порядка $31 млрд; Афины-2000 заявляли изначальную стоимость в $3 млрд, но накопили $15 млрд долга, который стал причиной глобального кризиса в стране. Пекин в 2008 г. в два раза превысил запланированные затраты, Сочи в 2014 г. – в пять раз.
Это стало уже аксиомой: решиться на проведение Олимпийских игр — значит включиться в крайне дорогостоящий и финансово рискованный проект. Игры могут стать катализатором экономического роста лишь при грамотной долгосрочной стратегии по развитию региона. У Олимпиад есть потенциал генерировать прибыль, привлекать частные инвестиции, положительно влиять на развитие городов и улучшать качество жизни местного населения, но у стран-организаторов не всегда получается его раскрыть. Правда, есть и положительные примеры: после Игр-1992 Барселона стала большим туристическим центром, а внутри страны начался спортивный бум.
Но в олимпийской истории гораздо больше сюжетов про «белых слонов» – построенных для Игр объектов, которые совсем (или почти) не используются и со временем разрушаются. Достаточно вспомнить заброшенные арены Афин и Рио.
В Пхенчхане, принимавшем зимние Игры в 2018 г., тоже остались объекты, которым не нашли достойного применения. На этапе заявки Корея убедила МОК, что сможет рационально распорядиться своим олимпийским наследством, но в итоге четкого плана по использованию спортивной инфраструктуры у страны не оказалось.
Неустойчивые планы
Олимпиада должна была стать катализатором восстановления депрессивной экономической ситуации в корейской провинции Канвондо: предполагалась, что регион превратится в азиатский центр зимних видов спорта – за счет новых спортивных объектов и транспортной доступности (из Сеула в Каннын протянули скоростную железную дорогу). Исследовательский институт Hyundai считал, что увеличение туристического потока после Игр компенсирует затраты на Олимпиаду. Кроме того, событие рассматривали как способ улучшить межкорейские отношения, в которых давно царит напряжение.
Обнадеживало и то, что у Кореи уже был успешный опыт проведения крупных соревнований: Сеул принимал летнюю Олимпиаду-1984, а в 2002 г. страна совместно с Японией проводила чемпионат мира по футболу. Оргкомитет Игр-2018 оценивал общий экономический эффект от Олимпиады в $54,6 млрд (правда, без конкретики, из чего получится эта цифра), а затраты на подготовку – в $7 млрд.
Но проблемы начались уже на этапе заявки. Местные власти все планировали и просчитывали самостоятельно, а правительство страны предоставило гарантии МОК без согласования с Пхенчханом. Долго время было непонятно, в каком размере государство готов участвовать в подготовке к Олимпиаде. В заявке было лишь расплывчато указано: «Национальное правительство заверило свою роль гаранта в случае финансового дефицита». В итоге госбюджет покрыл 75% расходов (25% оплачивала провинция), а также взял на себя часть расходов на эксплуатацию объектов после Олимпиады.
На фоне внутренних конфликтов и отсутствия четкого постолимпийского плана МОК предложил организаторам использовать объекты в других регионах и странах. Например, посоветовал рассмотреть в качестве альтернативы единственный в Азии санно-бобслейный комплекс в Нагано, построенный к Олимпиаде-1988, а также провести соревнования по фигурному катанию и шорт-треку в Сеуле. Экономия от проведения двух ледовых соревнований в столице составила бы $102,5 млн, но тогдашний президент Южной Кореи Пак Кын Хе заявила, что работа над объектами уже ведется и обсуждать смену локаций бессмысленно.
По ходу подготовки план размещения спортивной инфраструктуры несколько раз менялся: так, хоккейную арену собирались построить в Вонджу, чтобы ее использовал местный университет, в итоге остановились на Канныне, но с дальнейшим перемещением. Позже переиграли и этот вариант: ледовый дворец переносить никуда не стали, так как нашелся новый будущий владелец – лидер корейской гостиничной индустрии Daemyung Group.
Тема наследия стала для Оргкомитета большой проблемой. К началу Игр решение было принято по девяти объектам из 12, и до сих пор провинция не может понять, что делать с оставшимися тремя спортивными центрами.
Сомнительное наследство
На организацию игр в Пхенчхане потратили $2,19 млрд, еще $10,5 млрд ушло на инфраструктурные проекты. При этом исследовательский институт Hyundai подсчитал, что Олимпиада стоила стране еще дороже — $17 млрд. Самым затратным стало строительство высокоскоростной железной дороги из Сеула в Пхенчхан – $3,4 млрд: ее долгое время не могли провести из-за высокой стоимости, и Олимпиаду использовали как повод для реализации проекта.
После Игр оргкомитет отчитался, что общий доход от Олимпиады составил $2,245 млрд – в основном за счет спонсорской поддержки. Десятилетие события должно было принести еще $60 млрд – за счет увеличения туристического потока и использования спортивных объектов, но пока реализовать намеченное мешает ряд факторов.
Первый – пандемия коронавируса. Корея долгое время была закрыта и до сих пор не пускает туристов из многих стран. Второй – объекты приносят гораздо меньше, чем стоит их обслуживание.
При этом часть олимпийских сооружений Пхенчхан сумел приспособить под «мирные» нужды. Все квартиры в деревне атлетов и медиа были проданы еще до начала Олимпиады, международный вещательный центр (IBC) переделали под Национальный архив, а здание Оргкомитета – под центр зимней подготовки. На месте олимпийского стадиона, где проходили церемонии открытия и закрытия Олимпиады и Паралимпиады, появился мемориальный музей. Арену для торжеств использовали по назначению всего четыре дня, но эксплуатацию после Игр посчитали глубоко убыточной – и стадион снесли. Его строительство и демонтаж обошлись в $107,5 млн.
С остальным олимпийским хозяйством все оказалось гораздо сложнее. В ведении провинции находится шесть объектов: конькобежный центр, хоккейная арена, санно-бобслейная трасса, центр прыжков с трамплина, лыжная и биатлонная трассы. Остальные семь обслуживаются частными компаниями, университетами и органами местного самоуправления городов Каннын и Чонсон. Из шести объектов, находящихся под управлением региона, три не приносят никакого дохода: центр для прыжков с трамплина, лыжная и биатлонные трассы. Конькобежный центр, хоккейная арена и санно-бобслейная трасса зарабатывают, но не слишком много: в 2021 г. благодаря арендным проектам их прибыль составила $9,4 млн, что на 8% выше, чем в 2020 г.
Конькобежный центр используется как многофункциональное пространство: там снимают фильмы, проводят конкурсы дронов, а летом 2022 г. станет площадкой для проведения хорового конкурса. Хоккейная арена будет преобразована концертную площадку с использованием передовых технологий, чтобы с 2022 г. запустить программу перфомансов. Санно-бобслейная трасса используется для тренировок национальной сборной, а в ближайшее время там пройдут соревнования: серия кубков Азии IBSF, молодежная мировая серия IBSF Omega, чемпионат мира IBSF Omega по бобслею и Кубок Кореи.
И все же по прогнозам корейских экономистов из дефицита по эксплуатации олимпийского наследия выбраться будет непросто: в 2022 г. на обслуживание объектов заложено $5 млн, тогда как их средняя доходность составляет лишь 78%. Общие затраты провинции на содержание олимпийского наследия с 2018 г. по 2021 г. составили $16,8 млн.
В 2024 г. в Канвандо пройдут Юношеские олимпийские игры, что позволит наконец использовать построенные к ОИ-2018 объекты по назначенияю. Но Корея признает: проблемы с наследием есть и решаются они намного медленнее, чем хотелось бы.