«На каждый рубль от государства мы вложили 10 своих». Интервью главного частного инвестора российского биатлона

Совладелец корпорации «Технониколь» (производит кровельные и изоляционные материалы) и № 83 российского списка Forbes 2022 г. (состояние — $1,1 млрд) Сергей Колесников любит биатлон. Он занимался им в юности, затем отвлекся на учебу, бизнес, семью и другие важные истории, а ближе к 30 годам возобновил тренировки.

Теперь Колесников — один из главных активистов ветеранского движения в биатлоне, а еще он инвестирует в лыжно-биатлонную инфраструктуру. На его деньги построены два стадиона — в Ульяновске и Рязани. А «Технониколь» биатлонные болельщики знают по рекламным наклейкам на винтовке лидера сборной Александра Логинова. В 2022 г. компания впервые выступает в качестве спонсора большого мероприятия — этапа Кубка Содружества, где соберутся лучшие биатлонисты России и Белоруссии. А примет соревнования спорткомплекс «Алмаз» под Рязанью, построенный на средства Колесникова. В интервью «Ведомости. Спорту» бизнесмен рассказал, зачем он инвестирует в биатлон, сколько пробегает в год и как увеличить количество лыжных трасс в России.

Про европейскую концепцию стадионов

Идею строить биатлонные стадионы я привез с ветеранских соревнований в финском Контиолахти в конце нулевых. Мне понравилось, что на местной арене проводят этапы Кубка мира — турниры самого высокого уровня, но там все просто. Никаких массивных строений, как, например, в Тюмени на «Жемчужине Сибири» или на «Лауре» в Красной Поляне. Эти стадионы сделаны здорово, но использовать всю их грандиозность на полную мощь можно лишь изредка. У европейцев другой подход: содержать масштабную капитальную инфраструктуру дорого, экономнее привезти и собрать временную — под важные мероприятия. Наш «Алмаз» в Рязани и тем более «Заря» в Ульяновске больше похожи на европейские биатлонные стадионы. Бетона там нет, все строения и трибуны — каркасные. Зато все сделано качественно, быстро, но при этом экономично. Примерно в три раза дешевле, чем стоили другие арены похожего назначения в стране. 

Про государственно-частное партнерство

Важным фактором адекватности расходов и высокой скорости реализации проектов стало то, что мы работали не в рамках законов 44 и 223 («О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» и «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц». — «Ведомости. Спорт»), хотя и в сотрудничестве с государством. Местная власть взяла на себя подвод внешних коммуникаций — дорогу, электричество, газ. Остальным занимались мы. И, свободные от тендеров, делали упор на качества. Кроме того, коррупционная составляющая у нас была нулевой. Я лично контролировал смету. В итоговом соотношении затрат на каждый государственный рубль мы инвестировали около 10 своих. По Рязани абсолютные цифры выглядят так: 20 млн и 250–270 млн руб. А если бы нам не пришлось насыпать подъемы — из-за абсолютно плоского рельефа местности, — вышло бы на 15% дешевле. 

Про затраты на содержание стадионов

Еще на старте проектов мы договорились, что после сдачи в эксплуатацию объекты переходят в собственность государства. Содержать стадионы исключительно на частные деньги — очень дорого. Поэтому в Ульяновске комплекс находится на балансе местного университета, а рязанский «Алмаз» финансирует область. Содержание стадиона обходится местному бюджету в 10–15 млн руб. — это ЖКХ-платежи, ФОТ сотрудников и т. д. Сумма была бы еще больше, если бы не входная плата (200 руб.) — это приносит 7–8 млн руб. в год. Ульяновский стадион попроще, соответственно, и расходы меньше — около 5 млн руб. в год тратит университет. Еще столько же добавляю я и мои товарищи по ветеранскому биатлону. Кто-то покупает солярку для ратрака, кто-то тренерам доплачивает, я в прошлом году 70 пар лыжероллеров купил и т. д. Сейчас там около 100 детей занимаются. И хотя формально хозяином стадионов в Ульяновске и Рязани является государство, неформальным владельцем считают меня. Я сам там тренируюсь — пользуюсь инвентарем, душевыми, стрелковыми установками и т. д. — и все пристально контролирую. 

Про географию строительства

В Ульяновске я родился и вырос, там начал заниматься биатлоном. На первенство области, помню, приезжало по 240 мальчишек. Старт начинался в 11, я уходил на трассу в 13.20. В лыжных гонках было еще больше народу — как-то на соревнованиях мне достался 556-й номер. Сейчас счет участников идет на десятки. А мне хочется, чтобы лыжным спортом и биатлоном занималось больше детей и взрослых, для этого мы строим стадионы и поддерживаем их.

В Рязани у нас много предприятий, на которых работает под 2000 человек. Для области мы важный налогоплательщик, поэтому взаимодействие с властями происходит намного проще. Думаю, если бы мы строили такой стадион в Московской области, то сейчас были бы на начальной стадии. Да и вряд ли у меня хватило бы нервов и терпения выдержать все бюрократические согласования.

Кроме того, за пределами Москвы и Московской области гораздо проще найти землю. На хороший стадион, например, нужно 90 га.

Еще один фактор — мне самому очень нравятся рязанские леса. У меня дом неподалеку от стадиона, и почти каждые выходные я провожу там. Раньше регулярно ездил на сборы в австрийский Рамзау, где около 100 км идеально подготовленных трасс, и мечтал сделать что-то подобное в Рязани. Пока, конечно, не 100, а 25, зато по уровню ничем не уступают. 

Про Кубок Содружества в Рязани

Чтобы подготовить «Алмаз» для Кубка Содружества, мы заключили договор с компанией, которая обеспечивала организацию чемпионатов и этапов Кубка мира по разным видам спорта на территории России. Она достроит временные трибуны, увеличив вместимость со 100 до 3000 человек, поставит экраны, дополнительные камеры, обеспечит развлекательную программу и т. д. Кроме того, мы отвечаем за логистику, кейтеринг, волонтеров, взаимодействие с местной властью и другие оргвопросы. Думаю, суммарные затраты компании составят около 12 млн руб. Но мы рассчитываем на полные трибуны. Разместили рекламу, продаем билеты на «Касса.ру». Оставили больше половины мест в соседнем «Экопарке Поляны» — другом нашем рекреационном проекте — для зрителей.

Надеюсь, всем все понравится — спортсменам, Союзу биатлонистов России, «Матч ТВ», болельщикам — и Рязань станет регулярным центром топ-соревнований. Да, у нас не самая сложная трасса — нет таких крутых подъемов, как в Увате, зато с точки зрения транспортной доступности мы обыгрываем всех. Ну а если Рязань попадет в ежегодный календарь российских стартов, можно будет задуматься и о дополнительных инвестициях в стадионную инфраструктуру — например, достроить трибуны. Пока в этом не было необходимости. Для ветеранских и детских турниров, а также ежедневного катания нам всего хватает.

За снег можно не волноваться. У нас четыре пушки, которые производят 200 кубов снега в час. Мы уже уложили отличного качества круг на 2,5 км и шириной 8 м. На вафельном искусственном снегу лыжи просто летят.

Про планы на третий стадион

У меня есть план построить третий стадион — уже даже обсуждал эту тему с губернатором Нижегородской области, но пока отложил идею. По двум основным причинам. Первая — кризис. Этот год «Технониколь» завершит с хорошими показателями, но следующий, ожидаю, будет очень трудным. Мы попали в 8-й пакет санкций, так что экспорт сократится. Вся Европа уйдет, а Азия уже ушла из-за сильно подорожавшей логистики. В портах тарифы выросли в шесть раз, так что останутся только ближайшие страны. Вторая причина — хочется завершить проект в Рязани. Достроить «Экопарк Поляны», расширить там термы и т. п. Пока там освоены только 20 га из 550. Думаю, мы с партнером Дмитрием Лейкиным доведем объем инвестиций в проект до 1 млрд руб. Но на это требуется время. Еще года два. А после можно и в Нижнем строиться. Но там мы тоже планируем большой термальный комплекс, ищем субсидированную государством кредитную линию — рассчитываем на Газпромбанк, — потому что проект очень дорогой.

Про тренировки и соревнования

Я тренируюсь 5–6 раз в неделю. В будни катаюсь в Тимирязевском парке — по дорожкам, где ходят люди. Для этого у меня есть специальные лыжи — так называемые «дрова», которые не жалко испортить. По субботам, если не в Рязани, езжу на трассу в Габо, на пересечении ЦКАД и Рогачевского шоссе. Очень мне там нравится: отличная подготовка лыжни, хороший перепад высот, хотя инфраструктура скромная — все удобства и сервис в вагончиках. Знаю, что трасса существует на пожертвования активистов. Не знаком с ними лично, но очень благодарен. Жаль, что таких трасс в Москве, да и в России в целом мало.

Примерный тренировочный план у меня расписан на год. Суммарно — бегом, на лыжах и лыжероллерах — получается 3500 км. Но я часто нарушаю расписание занятий: прислушиваюсь к себе и отменяю интенсивную тренировку, если, к примеру, не выспался. Плюс у меня много занятий в тренажерном зале — на растяжку, что с возрастом становится все важнее, силовых.

Тренировки и соревнования — это как прелюдия и секс: одно без другого — не то. Без тренировок выступать нормально не получится, но без стартов у меня не будет мотивации тренироваться. Это как отношения с женщиной без стремления создать пару, семью. 

Про проблемы лыжных трасс в России

Главная причина дефицита лыжных трасс в стране — в российском законодательстве нет понятия лыжной трассы как объекта собственности. То есть обычно это история с арендой, а значит, прав у инвесторов почти никаких. К примеру, ребята вкладываются в подготовку трассы, а потом проезжает какой-нибудь мажор на квадроцикле — и все усилия коту под хвост. При этом сделать качественную трассу для конькового хода стоит дорого: чтобы укатать 4,5 км нормальной ширины, нужно больше четырех часов работы на ратраке, а это 200 л солярки на 10 000 руб. Плюс сам ратрак — 20 млн, плюс зарплата водителя. А укатывать надо несколько раз в неделю, а то и в день. Откуда брать такие деньги? Можно сделать платным вход, но по опыту Рязани я знаю, что люди не готовы платить больше 200–300 руб. или пару тысяч за абонемент — на этом можно собрать от силы 5–7 млн в год, но это не покроет расходы. И опять же — никаких гарантий, что в один прекрасный день не придет кто-то и не заберет кусок трассы под строительство коттеджей.

Гарантии будут, если приобретать землю в собственность. Но тогда появляется налог. В Рязани мы платим 5 млн руб. в год — из одного бюджетного кармана в другой, в Москве это будет сильно дороже — около 15 млн. То есть экономика совсем не складывается. Хотя спрос-то есть. В Габо сотни людей катаются, в Рязани зимой по 800 человек в день бывает, в Ульяновске тоже много народу.

Чтобы лыжных трасс стало больше, государству либо надо обустраивать и содержать их самому, а это дорого. Либо открыть двери частной инициативе. Есть много людей, которые готовы вкладываться в подобные проекты, но эти инвестиции должны быть защищены — и от вандалов, и от наездов полиции. Нужен какой-то рабочий кейс хотя бы на уровне региона — для ориентира. Статус земли, налоговое регулирование и господдержка на этапе подвода коммуникаций, остальное возьмут на себя частники. А дальше можно и кататься, и школы открывать.

Понимаю, что у государства и без того забот хватает, но в расчете на одного занимающегося лыжный спорт в 100 раз дешевле хоккея и в 1000 раз — плавания в бассейне.

Про лазерный биатлон

Мне нравится тема лазерного биатлона. На Урале есть предприниматель Сергей Сенокосов, который делает отличные лазерные винтовки — они очень похожи на настоящие и по виду, и по весу, даже ложа подходят. Но лазерное оружие, во-первых, безопасно, во-вторых, имеет другой правовой статус — не оружие. Для развития массового биатлона — идеальный вариант. Кроме того, лазерное оружие сильно дешевле в эксплуатации. Винтовка стоит около 100 000 руб., зато выстрел — почти ноль. Только батарею зарядить — и стреляй два часа. Для сравнения: патрон для обычной винтовки — 20 руб., а в год набегает до 3000 выстрелов. У элитных спортсменов — вообще 10 000. Есть еще пневматика, она дешевле — патрон стоит рубль, но приходится сокращать расстояние до мишени с 50 до 10 м. К тому же на морозе пневматические винтовки ведут себя не очень, начинаются проблемы с расширением газа.

Для стадиона в Рязани мы купили 10 лазерных винтовок, по вечерам вешаем на установки специальные приемники — и любой желающий может попробовать настоящий биатлон со стрельбой.

Про ветеранский спорт

В 23 я бросил биатлон, полностью переключился на бизнес и другие сферы жизни, постепенно набрал вес – под 90 кг. А ближе к 28 понял, что рядом со стройной женой мое пивное пузико не смотрится. В 2000-м я снова начал бегать, играть в футбол, ходить под парусом, заниматься виндсерфингом, бегать на лыжах.

У моего давнего друга по биатлону Владимира Трефилова похожая история. Он весил почти 100. Такие супертяжи. Но в какой-то момент мы поняли, что это не путь. Как-то на пробежке решили вернуться в биатлон. И потихоньку я стал отметать остальные виды спорта. Меньше футбола, меньше паруса — раз в год себе позволяю в качестве отдыха, совсем отказался от виндсерфинга. Даже летом стал на лыжероллерах заниматься.

Постепенно мы включились в ветеранские соревнования — сначала международные, потом сделали свои. В 2020-м на Всемирных ветеранских играх в Австрии мы выиграли эстафету, привезли преследователям больше двух минут. Не знаю, пригласят ли нас в 2023 г. на Игры в Италию. В этом сезоне нас не позвали на традиционные соревнования в Контиолахти.

Но мы это пережили — и теперь сами регулярно проводим этапы Кубка серии Мастерс, для спортсменов старше 35 лет. Шесть зимних и шесть летних. Многие правила взяли из международных соревнований. Первый этап сезона 2022/23 прошел в Новосибирске — на старт вышло больше 50 участников. Я там одну гонку выиграл, во второй был вторым. Потом будет Рязань, Екатеринбург, Ульяновск, Красноярск и снова Рязань. А 28 января на нашем «Алмазе» будет традиционный марафон на мои призы. В этом году он включен в календарь Russia Loppet. Призовой фонд — 300 000 руб. Уже 150 человек зарегистрировалось, а всего ожидаю около 1000.

Из бывших чемпионов на ветеранские соревнования приезжает только президент СБР Виктор Майгуров. Он поддерживает форму, у него тело 25-летнего: сухое, мускулистое. Раньше бывали Иван Черезов, Сергей Рожков, но они, видимо, не тренируются или делают это нечасто, поэтому уже не могут выиграть у тех, кто делает это 5–7 раз в неделю, — и перестали приезжать. А я больше и не приглашаю.

Про спонсорскую активность

Из спортсменов на рекламном контракте у «Технониколь» остался только Александр Логинов. И системно мы тему с атлетами продолжать не будем. Истории со спортсменами всегда личные: либо земляк, либо кто-то попросил, либо человек приятный. Но я предприниматель и популяризатор, мои усилия направлены больше на массовость и социальность. Поэтому мы строим стадионы, устраиваем детские и ветеранские соревнования.

Но имя рязанской арены для меня важно. Чем оно популярнее, тем больше занимающихся детей, больше участников марафона и т. д.

Кроме того, из-за отстранения российских спортсменов от международных стартов фокус внимания болельщиков сместился на национальные соревнования. Мы даже в компании больше обсуждаем Кубок России, чем Кубок мира. Так что маркетинговая ценность от спонсорского участия «Технониколь» в Кубке Содружества тоже выросла.

Про будущее

Мои дети тоже катаются на лыжах, но участвовать в соревнованиях не стремятся. Тут, наверное, срабатывает нежелание конкурировать с папой: я же для них древний, но на трассе обогнать меня не получится. Зато на горных лыжах и сноуборде они большие асы. По любым трассам катаются, прыгают, какие-то трюки делают. Со стороны страшно смотреть.

Следующим летом на «Алмазе» хотим провести триатлон — четвертинку «железной» дистанции (1 км плавания, 45 км на велосипеде и 10 км бегом), — планирую попробовать. Мой партнер по «Экопарку» увлекается и не раз звал меня, но я считаю, что серьезный триатлон не полезен. У 10% финиширующих на Ironman разрыв сердечной мышцы. Я таких перегрузок не хочу.