Теневые рекорды и упущенные титулы: советские чемпионы в период изоляции

28 февраля 2022 г. Международный олимпийский комитет (МОК) рекомендовал спортивным федерациям отстранить российских атлетов от международных соревнований и с тех пор не изменил своего решения. В итоге большая часть спортсменов из России лишилась летнего сезона и не смогла выступить на главных турнирах года. Хотя, например, результаты Анжелики Сидоровой в прыжках с шестом (4,91 м) и Евгении Чикуновой на 200 м брассом (2:20,41) превосходят победные цифры чемпионов мира 2022 г. (4,85 и 2:22,41 соответственно). До Олимпиады-2024 еще есть время, но вероятность участия в Играх россиян уменьшается с каждым днем. 

С подобными обстоятельствами столкнулись более 100 лет назад советские спортсмены. После революции и смены власти они почти на 30 лет пропали с международной арены, а на Олимпиады вернулись лишь в 1952 г. За это время сменилось несколько поколений атлетов, которые не выезжали на зарубежные старты и не имели возможности соревноваться с сильнейшими. Но даже на внутренней арене многие находили стимул и показывали результаты лучше, чем иностранные коллеги.

Покорители высот

До 1935 г. отечественные прыгуны с шестом не перелетали отметку в 3,90 м, хотя в мире еще на Олимпиаде-1924 все призеры прыгали выше. Николай Озолин, советский лидер в этой дисциплине с конца 1920-х, объяснял такое отставание недостатком мотивации. Для победы на главном старте — чемпионате СССР — порой было достаточно и 3,80 м: «Я не раз штурмовал 3,90 м, но неудачно. Возможно, потому что не испытывал острой конкуренции». 

Но в 1935 г. случился прорыв. У Озолина появился достойный соперник — молодой Гавриил Раевский. В заочном противостоянии (лично в том году они встретились лишь раз) спортсмены побили восемь рекордов страны, за год увеличив результат почти на 30 см (до 4,18 м). Спустя два года Озолин, получив мотивационный заряд от Раевского, уже долетел до отметки 4,26 м (при своем росте в 168 см). С таким результатом на Олимпиаде-1936 он бы оказался вторым. Вплоть до войны Озолин улучшал свои результаты, прыгая выше рекордов Европы. 

О своем главном сопернике Озолин вспоминал с уважением: «Раевский вел спартанский образ жизни. Первую тренировку проводил в пять часов утра. Долгое время не женился, считая, что семейная жизнь не позволит всецело посвятить себя спорту. Умел прекрасно психологически настраиваться на прыжок. Неистощимый на выдумки, Раевский внес много нового в методику подготовки прыгунов с шестом». Именно Раевский считается «спортивным дедушкой» главного рекордсмена дисциплины в XX в. Сергея Бубки, так как многому научил его тренера Олега Петрова. Озолин тоже был не только отличным практиком, но и теоретиком, написавшим более 200 научных трудов по спортивной подготовке в различных видах. А про свою дисциплину он знал практически все.

Например, чтобы изготовить идеальный шест, он сам срубал три сотни стволов бамбука. «Я обычно ездил в бамбуковые рощи под Батуми… Затем привезенные в Москву стволы отбирал, обрабатывал паром, выпрямлял, покрывал лаком. И получался не снаряд, а прямо сувенир. С таким шестом и удавалось покорять рекордные высоты», — вспоминал Озолин позже. 

Оказавшись спортивным долгожителем, Озолин после войны все-таки попал на международные старты и завоевал серебро на чемпионате Европы 1946 г. в возрасте 39 лет. Но до Олимпиады в роли спортсмена так и не добрался. Зато на Играх-1952 Озолин возглавлял тренерский совет сборной СССР, а его ученик Леонид Щербаков завоевал серебро в тройном прыжке. 

Еще одним покорителем высот был Николай Ковтун. Он родился в Харбине в семье россиян, работавших на Маньчжурской железной дороге (сейчас — Китайско-Восточная железная дорога. — «Ведомости. Спорт»). После продажи советской части дороги японцам в 1935 г. семья Ковтуна вернулась на родину, где Николай увлекся прыжками в высоту. В 21 он побил рекорд страны (1,94 м), но с этим результатом на Олимпиаде-1936 советский спортсмен был бы лишь шестым. В 1937 г. Ковтун первым из отечественных высотников перелетел 2 м, взяв высоту 2,01 м, — на Играх-1936 это означало бы серебро. Историческое достижение разделили с Ковтуном 50 000 зрителей на столичном стадионе «Динамо». 

Продолжить карьеру и выиграть хотя бы чемпионат страны (на счету Ковтуна только бронза) Николаю помешал арест. Спустя три месяца после рекордного прыжка Ковтуна обвинили в шпионаже в пользу Японии и отправили в лагеря в Республику Коми. Николай пробыл там 10 лет, но о спорте не забывал: организовал волейбольную команду среди заключенных, которая участвовала в первенстве лагерей. После смерти Сталина спортсмен был реабилитирован, но его рекордная высота оставалась забытой вплоть до 1988 г., потому что была вычеркнута из всех справочников. А этот результат Ковтуна держался почти 20 лет: только в 1955 г. Юрий Степанов прыгнул выше. 

Инновационный стиль

Советские спортсмены устанавливали рекорды не только в воздухе, но и на воде. Лидеры советского плавания 1930-х — 1940-х Семен Бойченко и Леонид Мешков учились плавать на открытой воде, ведь бассейнов и спортивных школ в стране было мало. Мешков поступил в Сталинградский техникум, где начал тренироваться под присмотром инструктора физкультуры, а Бойченко отправился служить на флот, где обыгрывал всех на локальных соревнованиях и получил приглашение в ЦСКА. Главной специализацией Бойченко и Мешкова был брасс. Тогда этот стиль сочетал в себе и классическую технику, и гребок, который лишь в 1953 г. превратится в отдельный вид — баттерфляй. В 1935 г. Бойченко побил рекорд СССР на 100 м «инновационным» брассом и улучшил достижение официального рекордсмена мира американца Джона Хиггинса на 3 с, показав 1:08,00. 

Следующие 17 лет Бойченко и Мешков, сменяя друг друга, устанавливали все новые рекорды, опустив на 100 м планку до 1:05,1 и не уступая в результатах никому в мире. Но стометровка не входила в олимпийскую программу, и топ-спортсмены фокусировались на подготовке к дистанции вдвое длиннее. 

В 1937 г. Бойченко отправился в составе советской сборной на соревнования в Антверпен. Там проходили третьи летние Рабочие игры, куда были приглашены и спортсмены СССР в знак протеста против Олимпиады-1936, прошедшей в нацистской Германии. В Бельгии Бойченко показал, что и на дистанции вдвое длиннее он сильнее всех в мире: он выиграл золото и проплыл быстрее финалистов Берлина-1936. В западной прессе взялись обсуждать «некорректную» технику советского пловца, но на показательных выступлениях во Франции Бойченко убедил скептиков. «В парижском бассейне его выступление привлекло внимание знатоков плавания. Бойченко выступал один, его соперником было время, а также судьи и эксперты... И Бойченко победил и время, и придирчивых знатоков», — вспоминал позже тяжелоатлет Яков Куценко, который тоже отправился в турне советских спортсменов по Европе. 

Бойченко покорил европейцев, его называли «королем баттерфляя», а русская эмиграция уговаривала остаться во Франции. Но Семен вернулся на родину, чтобы стать примером для молодого поколения пловцов. «Равняйтесь на Бойченко! Бейте рекорды, как Бойченко!» — вещал с трибун Сталин. 

К 1941 г. и Бойченко, и Мешков подошли в идеальной форме. Леонид в брассе показывал результаты выше официальных мировых рекордов, а на трех дистанциях кролем установил рекорды СССР выше европейских. А Семен плыл 200 м за 2:29,8, что на 10 с быстрее первых мест и довоенной, и послевоенной Олимпиад. Летом 1941 г. Мешков добровольцем ушел в роту разведки народного ополчения и в одной из вылазок был ранен в руку, спасая сослуживца. Бойченко до фронта не добрался: приказом Сталина он был отправлен на плавательную подготовку бойцов. 

После войны Мешков вернулся в спорт и даже принял участие в Олимпиаде-1952 г., но в составе эстафетной команды завоевать медаль не смог. А вот Бойченко ожидала трагичная судьба: в 1948 г. он из любимчика Сталина превратился в «изменника родины». Полгода он не признавал обвинения, похудел на 40 кг, но под давлением подписал признание и до 1955 г. пробыл в Соликамских лагерях. Почти до самой смерти Бойченко не оставлял плавание и в 70 лет проплывал коронным баттерфляем 50 м за 32 с. С таким результатом на первом чемпионате мира среди ветеранов в 1986 г. он бы выиграл золото, даже в категории на 10 лет младше. 

Неслабый пол

Первой советской олимпийской чемпионкой — на первых для СССР Играх-1952 — стала метательница диска Нина Ромашкова (в замужестве — Пономарева). К тому моменту результаты спортсменок из СССР в метательных и толкательных дисциплинах были на уровень выше мировых: из девяти возможных медалей в Хельсинки-1952 они выиграли семь, в том числе две золотые. Вместе с Ромашковой на пьедестал поднялась и 33-летняя Нина Думбадзе. До 1960 г. в течение более 20 лет (с перерывом на три месяца) она владела лучшим результатом в этой дисциплине, в том числе первой среди женщин метнула диск за 50 м. Но до 1948 г. рекорды советских спортсменов официально не признавались, а Думбадзе много лет не могла выступать на мировой арене. В 1948 г. на чемпионате СССР она отправила снаряд на 50,19 м, т. е. почти на 9 м дальше, чем француженка Мишлин Остермейер на победной для себя Олимпиаде того года.

Игры в Хельсинки стали для Думбадзе единственным олимпийским шансом, но добраться до золота у нее так и не получилось — только серебро. Атлетичная, мощная фигура спортсменки стала прототипом при создании статуи Родины-матери в Волгограде, а сама Думбадзе, по словам Пономаревой, была «знаменитостью, одетой с иголочки»: «Я смотрела на нее, открыв рот, ходила по пятам, пыталась копировать. Красавица, знаменитость».