Семейные ценности: кто помог Роджеру Федереру стать великим

В минувшие выходные Роджер Федерер провел свой последний матч. А чуть раньше выложил в соцсетях трогательные фотографии с женой и родителями, сделанные в тот самый момент, когда решил сообщить теннисному миру о завершении карьеры.

«Было прекрасно опубликовать новости в окружении мамы, папы и Мирки. Кто бы мог подумать, что это путешествие станет таким долгим. Невероятно!» – написал Роджер. «Ведомости. Спорт» рассказывает о тех, кто неизменно поддерживал его в этом путешествии. 

Благополучное детство и уроки свободы

Роджер Федерер – второй ребенок в состоятельной семье из Базеля. На пути к теннисным вершинам ему не приходилось преодолевать социальные преграды, как, например, Джимми Коннорсу, который вырос среди рабочих Иллинойса, или сестрам Уильямс, которые росли в гетто в Лос-Анджелесе.   

Родители Роджера – Роберт и Линетт – не жалели денег на его спортивное образование. Он регулярно посещал мастер-классы, был участником сразу нескольких юниорских программ, а в 14 перебрался в Экюблан, в один из самых престижных теннисных центров Швейцарии. Школьное образование при этом оказалось на паузе. Родители не возражали.

«Мы – неразлучная семья, – рассказывала Линетт в интервью британской Daily Telegraph. – Роджер еще в очень раннем возрасте принял решение, что хочет играть и делать это вне дома. Мы с отцом считали свои долгом поддержать его и его планы, помочь развить уверенность в себе. Он самостоятельно принял множество важных решений, будучи еще ребенком. Это был ключ к его успеху. Он научился быть очень самостоятельным».

Адаптация проходила тяжело. В Экюблане все говорили по-французски, Роджер прибыл из немецкоговорящей части страны и не мог нормально общаться со сверстниками. Все истории того времени объединяет то, что он часто становился объектом злых шуток. Разочарование выплескивалось на корте. Федерер самовыражался с помощью впечатляющих форхендов и бэкхендов, а когда что-то не получалось – швырял ракетки и громил все вокруг. Выстроить нормальные отношения с ровесниками все же получилось, а вот вредные привычки остались надолго.   

Справиться с приступами гнева пытались тренеры, причем не только во время его учебы в Экюблане, но и в более сознательном возрасте, когда он уже тренировался в Центре швейцарского тенниса в Биле. В какой-то момент там появилось очень дорогое шумоизоляционное покрытие. Всех игроков предупредили: если кто-нибудь его повредит, будет неделю чистить туалеты. Слова подействовали на всех, кроме Роджера. Во время одной из тренировок, пропустив удар, он традиционно швырнул ракетку, которая попала в покрытие и проделала в нем дыру.

«Ему всю неделю нужно было приходить в семь утра и чистить туалеты, — рассказывал швейцарский теннисист Ив Аллегро, который хорошо помнит первые годы Федерера в профессиональном теннисе. — Для него это было худшим наказанием из всех возможных. Была середина зимы, было очень холодно и темно. Обычно он даже в восемь вставал с трудом. А ранний подъем, чтобы уже в семь быть на кортах, стал для него настоящим кошмаром».  

Еще более радикально с непростым характером Роджера боролся отец. Родители часто вспоминают историю, как возвращались с одного из турниров через альпийский перевал. Роджер был очень раздражен и позволил себе несколько резких высказываний в присутствии родителей. Отец сначала пытался не обращать на это внимание, но не выдержал, остановился посреди дороги, вытащил Роджера из машины и засунул головой в сугроб. «Мы никогда не ругали Роджера из-за того, что он проиграл, — объясняла Линетт Федерер в интервью швейцарскому изданию Basler Zeitung. — Но когда он плохо себя вел или просто не старался, мы не спускали это с рук».

Урок подействовал. Постепенно начал формироваться привычный образ Федерера – предельно вежливого на корте и в жизни, суперзвезды, у которой есть совесть, как потом напишет в своей книге известный теннисный журналист Крис Бауэрс.

Будущая жена вместо олимпийской медали

Одной из главных неудач Федерера на старте карьеры в профессиональном туре считаются Олимпийские игры в Сиднее. Он без проблем преодолел первые раунды, не уступив соперникам ни сета, но провалил полуфинал против Томми Хааса, а потом еще и не справился с Арно ди Паскуале в матче за третье место. После игры у Роджера хватило сил только на то, чтобы признаться: «Я так хотел оказаться на подиуме, а теперь мне нечего везти домой, кроме своей гордости». Но это не совсем правда. Именно в Сиднее он покорил женщину, которая заняла самое важное место в его жизни – Мирку Вавринец. 

Роджер и Мирка впервые встретились еще в Биле в 1997 г. Но она не обратила на него никакого внимания. Роджеру было всего 16, Мирке – уже 19. Более того, в то время за ней ухаживал принц из ОАЭ. Она могла приехать на тренировку на красном «Феррари» или улететь на выходные в Дубай на частном самолете. Принц даже хотел жениться, но только при условии, что Мирка бросит теннис. Она выбрала спорт. «Я все подчиняю теннису – тренировки, стирку, сборы чемоданов, отели… Это вся моя жизнь. Ничего другого я не знаю», – рассказывала девушка в интервью газете Thurgauer Zeitung.  

То, что через три года они сблизились с Роджером, можно объяснить только особой атмосферой Олимпийских игр. На теннисный турнир из Швейцарии приехали всего три спортсмена: Роджер Федерер и две девушки – Мирослава Вавринец и Эммануэль Гальярди. Они много общались. Рассказывая журналистам о жизни в Олимпийской деревне, Мирка признавалась: «Никогда не знала, что Роджер такой смешной. После Игр у меня будут самые сильные мышцы живота в мире, потому что он нас все время смешит». В последний день Олимпиады они впервые поцеловались, а через пару месяцев начали встречаться. Через два года Мирка завершила свою карьеру и сосредоточилась на карьере Роджера. 

Именно она посоветовала Федереру пересмотреть календарь и делать паузы по ходу сезона. «Она считала, что я не должен тратить талант впустую, потому что видела на своем примере, что это ограниченный ресурс, – рассказывал Роджер. – Когда я стал первой ракеткой мира, мы решили, что играть меньше будет правильнее, что нужно заботиться об организме». 

Вавринец организовывала все – от перелетов и гостиниц до интервью. Сама при этом предпочитала оставаться в тени. Некоторое время даже существовала договоренность со швейцарскими СМИ: Мирку и Роджера нельзя было фотографировать вместе. Запрет сняли только в 2004 г. Это сделала сама Мирка: «Теперь мы позволяем фотографировать нас, но ни в одной газете вы не прочитаете о том, что происходит у нас дома».   

Мирка же контролировала команду и ближайшее окружение Федерера, которое оказалась феноменально устойчивым к утечкам информации. Так, все 39 человек,приглашенных на их свадьбу в апреле 2009 г., сохранили это в строгой тайне. Пресса узнала о празднике уже после того, как он состоялся. Также никто не проговорился о том, что к тому моменту Мирка уже была беременна двойняшками. 

Рождение детей – единственное, что заставило Вавринец ослабить контроль над карьерой мужа. В июле 2009 г. у них родились Марлин Роуз и Шарлин Рива, а в мае 2014 г. Лео и Леннарт. Федереры стали большой традиционной семьей, в которой папа зарабатывает, а мама воспитывает детей. Но именно она определяет стиль существования всех. 

Роджер не раз говорил, что не хотел бы упускать ни одного важного момента из жизни детей – Мирка делала все, чтобы дети ездили вслед за отцом. «Я очень благодарен, что она позволяет мне воплощать мечты. Ее роль так же важна, как и моя, хотя теперь она и занимается немного другим», – объяснял Федерер. В 2018 г., завоевав свой 20-й «Шлем», Роджер честно признался: если бы не Мирка и ее готовность быть рядом в любой точке мира, он бы давно завершил карьеру.