Михаил Книгин, Александр Собачкин: «Надо искать ниши, где ты будешь первым»

Инженерное моделирование (сomputer-aided engineering, CAE) в России долгое время было возможно только благодаря использованию зарубежных решений. После 2022 г. необходимость иметь свои собственные аналоги стала вопросом технологической независимости. В ИТ-холдинге Т1 при поддержке Минпромторга появился ответ – платформа «Таумерикс», рассчитанная на виртуальные тестирования современных электронных устройств и изделий, содержащих элементы электроники. О том, как она создавалась и чем отличается от зарубежных аналогов, «Ведомости. Инновации и технологии» узнали из интервью исполнительного директора входящей в состав ИТ-холдинга Т1 «Т1 Интеграция» Михаила Книгина, а также из беседы с директором центра компетенций инженерного анализа и продуктовой разработки компании Александром Собачкиным.

«Мы хотим составить конкуренцию основным игрокам на международной арене»

Александр Собачкин: Это системы, которые позволяют изучить физические свойства вновь создаваемых изделий. Например, у вас в руках мобильный телефон. Он может перегреться, треснуть, создавать электромагнитное излучение, которое может причинять вред здоровью. И все эти вопросы необходимо решить до того, как он будет создан. В противном случае это существенно удорожит его выход на рынок (за счет потенциальной переработки устройства).

То есть, CAE-система – это программное обеспечение (ПО), которое ставит виртуальные эксперименты, позволяя определить тепловые, прочностные, электромагнитные и другие свойства изделия до его фактического создания.

Михаил Книгин: Подобные проекты находятся на стыке фундаментальной и прикладной наук, поэтому чаще всего во всем мире реализуются при поддержке государства. В 2022 г. Россия столкнулась с вызовом создать собственное решение, и Т1 при поддержке Минпромторга принял этот вызов.

М.К.: Да. Они и сейчас используются. Дело в том, что нельзя говорить о сквозном импортозамещении, если у нас нет базовых инструментов для моделирования. Это важно и с точки зрения безопасности, и с точки зрения импортонезависимости. Кроме того, моделирование – это фундамент для импортозамещения во многих отраслях экономики.

М.К.: В ИТ-холдинге Т1 для создания решения была собрана команда под руководством Александра Собачкина, который занимается этой проблематикой с 1986 г. Сегодня, мы считаем, это одна из сильнейших команд на мировом рынке. И с этим связан масштаб нашего решения: мы целимся не только на российский рынок – у нас есть амбиция составить конкуренцию основным игрокам на международной арене. И прежде всего в Китайской Народной Республике, где сегодня находится около 60% мировой радиоэлектронной промышленности.

Инвестиции также были значительные: только государственные субсидии в нашу разработку по линии Минпромторга на горизонте пяти лет составили 2,5 млрд руб., также в проект инвестирует Т1.

А.С.: Так получилось, что 80-90-е годы теперь уже прошлого века стали переломным для нашей страны временем. Как ученые мы понимали, что у нас есть очень хорошие и интересные научные разработки. Но как их растиражировать, как сделать доступными практически не на одном, не на двух предприятиях, а на тысячах, – эти вопросы тогда были более чем актуальны.

Путь к этому был очень непростой: мы многое пытались сделать и понять, в том числе создавая стартапы за пределами России или работая в составе крупных западных корпораций. Это стало нашей школой на десятилетия. Но нас не оставляла мысль, что наш опыт, не только научный, но и организационный, опыт массовых внедрений, необходимо использовать в России для создания наукоемкого программного обеспечения, каким и является CAE.

И звезды сошлись: с одной стороны, возникшая потребность государства и возможность Минпромторга выделить существенные средства, а с другой – поддержка такого крупного холдинга как Т1, где есть культура разработок и массовых внедрений, масштабного подхода именно к промышленному производству софта. Наконец, следующий элемент – опыт нашей команды, которая реализовывала подобные проекты за рубежом. Вот те три звезды, которые сошлись в одном месте, благодаря чему и появился наш продукт.

А.С.: На момент нашего прихода в Т1 у нас уже была слаженная команда из более чем 40 разработчиков, но для решения поставленной задачи этого бы не хватило: речь шла о расширении нашего костяка как минимум до сотни человек. С чем мы столкнулись на рынке тогда? Опытных специалистов и тогда, и сейчас очень немного.

Нам удалось найти экспертов: некоторые пришли из технологических компаний с международным именем (таких, к примеру, как Huawei), другие – из ведущих организаций Российской академии наук. Но прежде всего мы, как и 30 лет назад, сделали ставку на выпускников лучших российских вузов – МФТИ, МГУ, МГТУ им. Баумана и т. д. В итоге за счет сочетания опыта уже состоявшихся специалистов и таланта молодых ребят нам удалось, как мы считаем, собрать эффективную команду. За три года мы разработали ряд решений, на которые обычно уходит пять, а то и десять лет.

«В электронике каждые несколько лет происходит революция»

А.С.: Проработав долгие годы на мировом рынке, я уяснил ключевую истину: догонять кого-либо – это самое бессмысленное и бесперспективное занятие. Надо искать ниши, где ты будешь первым. Сейчас такая ниша существует.

Все дело в том, что инженерный анализ и в мире, и в России очень хорошо развит, но это инженерный анализ традиционного плана, применимый, например, для оценки прочности и других параметров самолета, авиационного двигателя, автомобиля и пр.

Но в современном мире мы видим засилье электроники. Если раньше в совокупной стоимости автомобиля или самолета стоимость механических компонентов – тех же корпуса или двигателя внутреннего сгорания и т. п. – составляла львиную долю, то сейчас это место заняла именно электроника.

И тут сложилась интересная ситуация. В нише инженерных расчетов, где фокус смещается в сторону электроники, сейчас происходит настоящая революция, но при этом рынок производителей CAE очень консервативен: в мире есть буквально несколько основных игроков, которым не так просто перестроиться на новые нужды в ближайшие годы. Это знание, этот «зазор» дают нам своего роду фору – именно в этом направлении мы и сфокусировали все наши усилия.

М.К.: Это в первую очередь радиоэлектронная промышленность в широком смысле слова и микроэлектроника. На эти направления государство не просто обратило пристальное внимание, а активно развивает через различные институты поддержки. Так что оно поддерживает не только нас как производителя, но и наших потенциальных клиентов.

Также нельзя не упомянуть об аэрокосмической отрасли, которая уже активный пользователь такого рода решений. Уверен, что наш продукт будет востребован и у предприятий приборостроения, производителей бытовой техники и многих других.

А.С.: Конечно, есть, но если говорить об электронике, все они в основном имеют большой опыт оценок воздействия отдельных физических процессов и выстраивания явных связей между ними, мы же замахнулись на большее.

Чем отличается путь развития электроники и каковы современные требования к инженерному анализу для электроники? Тем, что она (электроника) становится все более миниатюрной, и в современном изделии компоненты электроники могут находиться где угодно, а для того, чтобы их рассчитать, необходимо анализировать совместно различные физические явления, т. е. сделать расчет междисциплинарным. Например, в печатной плате течет ток, тепло распространяется за счет теплопроводности и конвекции, а если, скажем, поместить такую плату в автомобильную фару, то получится еще и тепловое излучение, а в результате перегрева отдельные компоненты будут деформироваться. Решение такой задачи уже не должно быть простой компиляцией различных физических явлений.

Оказалось, что для хорошего моделирования электроники необходимо эти дисциплины объединить. А классическое CAE развивается независимо: одни считают тепло, другие прочность, третьи электромагнетизм. Мы же решили это все «поженить».

А.С.: Основной вызов при моделировании электроники – это разномасштабность. Давайте обратимся к примеру с телефоном: в нем размер некоторых элементов составляет десятки, сотни нанометров, микроны, а сам аппарат – это около десяти сантиметров. Нам удалось разработать инженерные методы, которые работают при таком соотношении размеров и обеспечивают нужную точность.

Есть еще один момент. Традиционные изделия, например авиадвигатели, иногда разрабатывают в прямом смысле слова десятки лет. Поэтому там сформировались технические школы специалистов с огромным практическим опытом, применимым к конкретным видам изделий. А в электронике каждые несколько лет происходят революции, технические школы за ними не успевают. Значит, мы должны были создать средства, которые, с одной стороны, просто использовать экспертам, с другой – позволяют инженерам эффективно решать задачи в любой ситуации при большой разномасштабности и при соединении различных физических явлений.

Если говорить о наших недавних разработках, то в дополнение к продуктам для электроники, печатных плат, фотоники сейчас мы выпускаем первую версию продукта для силовой электроники (это железнодорожная и автомобильная промышленность, где используются электромоторы, а также другие отрасли).

А.С.: Продолжим на примере мобильных телефонов. Наверное, помните, как в 2016 г. аппараты Samsung начали перегреваться и загораться. Это привело к массовому отзыву устройств и репутационным потерям. Какой ущерб тогда был нанесен компании? С финансовой точки зрения замена нескольких миллионов самых современных на тот момент мобильных телефонов – это суммы порядка миллиарда долларов. А репутационные потери и вовсе трудно представить.

Кроме того, дороже, чем стоимость ПО, может быть время высококвалифицированных сотрудников. Наше ПО позволяет проводить расчеты для любого вида оборудования тем же инженерам, которые его создают, то есть не нужно специально нанимать расчетчиков.

М.К.: Полагаю, цена нашего ПО в стоимости конечного изделия – это не единицы процента, может, даже не его десятые доли, а меньше. Важно и то, что наше решение можно интегрировать со всеми существующими крупными CAE-системами.

М.К.: Да. Коммерциализация продукта была одним из условий предоставления нам субсидий на его разработку.

А.С.: Крупные предприятия, лидеры своих отраслей — космической, авиастроения, двигателестроения. Также есть компании из сфер автомобилестроения, приборостроения и многие другие.

Важно отметить, что каждое крупное изделие собирается из компонентов. Наш предыдущий опыт работы в сфере инженерного анализа показывает: в среднем доля выручки от крупных клиентов составляет до 10%, основной же объем приносят многочисленные поставщики комплектующих первого, второго и третьего уровней.

А.С.: Для обучения инженеров достаточно 1-1,5 дней. Для сравнения: «традиционные» CAE требуют недели или больше.

М.К.: Кроме того, мы построили системную работу с отечественными вузами: выдаем им лицензии на наше ПО, чтобы уже со студенческой скамьи студенты, будущие инженеры могли использовать его на практике.

А.С.: За полгода мы установили ПО в 27 вузах, обучили около 300 преподавателей и внедрили его более чем в 170 инженерных дисциплинах.

А.С.: В настоящий момент зарубежные ПО на мировом CAE-рынке, конечно же, доминируют. Нам надо было создать такое программное обеспечение, которое в определенном классе будет лучше иностранных аналогов. С этой задачей, на наш взгляд, мы справились.