Читайте также
Евгений Миронов: «Любая роль – это исповедь»
Главные выставки – 2023: чем знаменит «туркестанский авангард» и кому принадлежали царские сокровища
Почему мужчинам надо перестать подтверждать свою «крутость»

Юрий Башмет: «Я не хотел никуда уезжать»

Знаменитый альтист и дирижер – о том, как отпраздновал​ 70-летие и почему Альфред Шнитке посвятил ему свой лучший концерт
Ольга Тупоногова-Волкова
–  Юрий Абрамович, каждый день рождения вы отмечаете концертом в Москве. Любите этот праздник?

– Я люблю саму жизнь. И сцена – это неотъемлемая часть жизни. Концерт для меня – очередная ступень импровизации, но она более концентрированная, и ее нужно выдать в форме, понятной для слушателя. Никогда нельзя рассчитывать на завершенность. Если вдруг мне покажется, что все, что я задумал в каком-то произведении, получилось идеально, то нужно все разрушить и в следующий раз идти новым путем. Нельзя фиксировать этот результат и ставить на автопилот. А еще такая позиция – хитрая, как маленькое оправдание, если что-то не получится: это ведь живой процесс.

– Вы чувствуете свой возраст? Или ощущаете себя на 30, на 50?

– Нет, я не могу сказать, что я себя чувствую на 30 или на 50, или на 100. Просто как все идет и развивается, мне нравится. Потому что впереди концерты, впереди новые программы, сама гастрольная жизнь. Я там, где ждут люди, я жду встречи с ними. Таких городов уйма, да и публики очень много. А это особая ответственность. Потому что если приходят фанаты, то они уже сравнивают с твоим предыдущим выступлением в том же зале или в каком-то городе. Когда-то они приходили на мои концерты с маленьким ребенком, а теперь этот ребенок уже в консерватории учится. Это потрясающий обмен жизненным опытом.

– У вас есть фан-клубы?

– В Японии потрясающий клуб. Они сами узнают всю информацию, находят график гастролей. В Токио сыграли – дарят букет белых лилий. Имя Юрий – по-японски «белая лилия». Потом смотрю, такой же букет преподносит та же женщина из Токио – но уже в Киото, и дальше. Там целая команда поклонников. Они всегда ждут после концерта на улице, коллекционируют по годам программки, показывают мне – десятилетней, двадцатилетней давности. Похожая история в Китае, в Корее.

Наша публика тоже, бывает, идет со старыми программками или с виниловыми пластинками фирмы «Мелодия». А однажды принесли мою книжку «Вокзал мечты», вышедшую в 2003 году – она была единственная на весь город, вся зачитанная уже, в библиотеке на нее очередь стояла.

– В вашем репертуаре есть произведения особенные. Среди них – Альтовый концерт Альфреда Шнитке, который не просто написан для вас, но и посвящен вам. Как он появился?

– На ужине после премьеры Фортепианного квинтета в ресторане «Балалайка» в Доме композиторов – тогда была традиция, что композитор угощает исполнителей – я заикнулся, чтобы Альфред подумал о серьезном большом концерте для альта и оркестра. Это было в 1976 году. Он долго раскачивался, по занятости, но через восемь с половиной лет все-таки написал. Мама меня все время по телефону спрашивала: «Ну как, начал?» А вдруг Ирочка (жена композитора Ирина Шнитке – прим. ред.) позвонила и сказала: «Я звоню сообщить тебе, что он начал». Я обрадовался и спросил, когда же это будет? Она ответила, что  если он начал, то максимум месяц. Так и вышло.

Премьера прошла в Амстердаме и был эффект взорвавшейся бомбы. В интервью, которое я брал у Шнитке для своей телепередачи «Вокзал мечты», он называл это сочинение лучшим своим инструментальным концертом. Он выяснил, что по статистике в мире в течение года шесть раз кто-то из музыкантов записывал альтовый концерт Шнитке. А самый знаменитый до того времени альтовый концерт Белы Бартока – всего один раз в год.

Альтовый концерт был одним из последних сочинений Альфреда перед инсультом. Потом он такую фразу сказал мне, что заглянул туда, куда человек не должен заглядывать.

Юрий Башмет и Мстислав Ростропович / А. Ратников
– Вы общались и дружили со многими великими музыкантами. Среди них – Мстислав Ростропович. Чему вы у него научились? 

– Тому, как надо жить – весело, с интересом. Он постоянно импровизировал. Если ничего не происходит – анекдот возникнет какой-то, шутка. Он был невероятно яркой личностью. Неординарной. А если говорить о музыке, то я, например, я горжусь, что познакомил Ростроповича с Шнитке.

В Париже, в гостях у Ростроповича, я поделился с ним записью Альтового концерта, я всегда возил с собой аудиокассеты. Когда Ростропович услышал запись, он прослезился. Захотел, чтобы композитор и для него что-то написал. А у них не было никаких контактов друг с другом. Я предложил передать небольшое письмо Альфреду. Так их началось их общение, оно вылилось в несколько очень сильных сочинений. И Ростропович как дирижер исполнял много сочинений Шнитке.

А кульминацией стал концерт Шнитке «На троих». К Альфреду на сочинение новых произведений стояла своего рода очередь: так вот первым был я, потом, кажется, скрипач Гидон Кремер, а потом Ростропович. Но Альфред был уже не очень здоров, и у него гениальная идея родилась – всех удовлетворить одновременно. Так появился концерт «На троих» – для скрипки, альта и виолончели.

– Вы открыли альт не только для публики, но и для композиторов. Для вас писали лучшие. Помните момент, когда не вы стали обращаться к композиторам с просьбой о новом сочинении, а они к вам?

– Помню. На фестивале «Московская осень» я сыграл концерт Александра Чайковского. А это был фестиваль Союза композиторов, и конечно, многие приходили послушать премьеры коллег. То есть в зале легко мог оказаться Эдисон Денисов, например, или Андрей Эшпай. После этого концерта композиторы вереницей пошли. Видимо, почувствовали, что альт – необычно, свежо. Был и курьез. Например, о том, что для меня пишет София Губайдулина, я узнал от менеджмента, когда обсуждались небольшие гастроли по Америке. Оказалось, что в Чикаго я с дирижером Кентом Нагано должен был сыграть мировую премьеру концерта Губайдулиной!

– Вы прошли трудный путь, стараясь доказать, что альт может стать сольным инструментом, а не только участником ансамбля или оркестра. Вам не предлагали все бросить и спокойно пойти работать в хороший оркестр?

– У меня было два предложения. Одно – пойти к Владимиру Федосееву, главному дирижеру Большого симфонического оркестра радио и телевидения. Я ночь не спал. Думал, думал, думал и все-таки не пришел на то прослушивание, хотя оно было бы для меня формальным. Владимир Иванович мудрый человек, и он все понял.

Алексей Молчановский
– Это было до вашей триумфальной победы в 1976 г. на знаменитом конкурсе радиокомпании ARD в Мюнхене?

– Нет, уже после. Но надо понимать, что в Москве у меня не было ни прописки, ни квартиры, ни работы. А согласись я – и сразу все давалось. То есть это было хорошее, по большому счету, предложение, с точки зрения социальной, бытовой.

И другое приглашение я получил сразу после конкурса – в оркестр Берлинской филармонии, к Герберту фон Караяну. Причем не просто концертмейстером группы альтов, а с правом в течение первого года исполнить концерт Бартока: он дирижирует, я солирую. Очень привлекательная позиция, но я был абсолютно на нее не настроен, не хотел никуда уезжать. Я уже был ассистентом в консерватории. И встретил случайно во дворе ректора консерватории, Бориса Ивановича Куликова. «Ну, что ты решил? Ты здесь будешь или в Берлин поедешь?» Я не предполагал, что об этом предложении вообще кто-то знал! Я ответил: здесь, конечно.

– Хочу спросить о программе Московского зимнего фестиваля искусств, который проходит до середины февраля. Один из концертов, в пространстве ГЭС–2, вы посвящаете Рахманинову и исполните сочинение «Остров мертвых». Выбор нетривиальный…

– Рахманиновскую программу мы посвящаем его 150–летию. Известно, что «Остров мертвых» был написан под впечатлением одноименной картины Арнольда Беклина. Когда-то мы выдали слушателям трехмерные очки и исполнили эту пьесу, а на заднике сцены была огромная репродукция. Слушатели были под впечатлением. Мрачная пьеса – но это абсолютный Рахманинов. Кстати, я не вижу, чтобы часто ее играли, так что мне кажется, что публике будет любопытно. Тем более в таком пространстве как ГЭС-2, необычном.

Алексей Молчановский
– Премьера фестиваля в этом году – спектакль «Живые и мертвые» по военным хроникам Константина Симонова. Как складывается постановка?

– Новая музыкально-театральная постановка – это уже традиция. Была, допустим, «Кармен». Идея спектакля лежала на ладони: есть опера Бизе, а есть балет Щедрина. Почему бы не добавить артиста, который будет читать текст? А уже дальше режиссер придумал такой ход, что действие происходит в психушке. Хозе играл Миша Трухин, а Женя Стычкин – врача.

«Живые и мертвые» мы сейчас репетируем, поэтому много не могу сказать о том, что получится. Там прекрасный состав актерский. Просто один лучше другого играет. А в качестве режиссера выступает Полина Агуреева, ее замысел мне кажется очень любопытным, и артисты его приняли.

– После Московского фестиваля начинается фестиваль в Сочи. Валерий Гергиев будет дирижировать еще одним сочинением, которое написано специально для вас – «Стикс» Гии Канчели. Это ваша идея?

– Да, это я предложил. Мы с ним уже играли это сочинение – он прилетал в Москву на мой прошлый юбилей, а потом я к нему в Петербург, и мы играли «Стикс» и альтовый концерт Шнитке. Кстати говоря, премьера концерта Шнитке в СССР была с Валерой в Ереване.

–  Вам с ним нравится играть?

–  Да и мне очень нравится, потому что с ним я играю лучше, чем могу себе представить. И он наверняка тоже. У нас такие искры летят! Где-то есть видеозапись концерта Шнитке из Венской филармонии в нашем исполнении. Это сумасшедшие 240 вольт с обеих сторон. 

Другие материалы в сюжете

Самое популярное
Наш город
Наука зарабатывать: 14 вузов Москвы присоединились к сервису для связи с бизнесом
Хаб Московского инновационного кластера поможет внедрять разработки в реальный сектор экономики
Горожане
Иван Туринге: «Отсутствие в городе пестрящей рекламы – это просто божественно»
Гуляем по Москве с сооснователем и гендиректором «МТС Юрент»
Наш город
Город и бизнес: Москва получила премию Global Innovation & Tech Excellence Awards
Международное жюри отметило программы государственно-частного партнерства
Умный город
Оптимизация в деле: как столичные предприятия перезагружают производство
Более 7 млрд рублей сэкономил московский бизнес благодаря нацпроекту «Производительность труда»
Наш город
В Москве планируется запуск единой системы контроля качества водных объектов
Город уже предпринял масштабные шаги по модернизации очистных сооружений
Наш город
Московский ренессанс: как в городе возвращают к жизни исторические здания
В столице в работе реставраторов сейчас находятся 500 объектов культурного наследия
Наш город
В Москве начали подключать отопление
Первыми тепло получат социальные объекты столицы
Наш город
Модный договор: более 50 стран в Москве создали новую федерацию БРИКС
В ее задачи войдут углубленное партнерство, устойчивое развитие и поддержка молодых специалистов
Наш город
Детсады, поликлиника, ледовый дворец: какие соцобъекты построят в ТиНАО
Сергей Собянин рассказал о проектах в новой Москве
Свободное время / Галерея
Как прошла выставка «Наследие» в рамках BRICS+ Fashion Summit
Она состоялась в московском «Зарядье»
Свободное время
Что слушать этой осенью: опера про Оппенгеймера и «Мастер и Маргарита» в Большом
Главные события в мире музыки, которые порадуют москвичей этой осенью
Наш город
Во второй половине октября в Москве ожидается снег
Медики рекомендуют москвичам сделать прививку от гриппа и COVID-19
Наш город / Галерея
Вдоль реки: как в Москве благоустраивали набережные
На них появились велодорожки, зеленые зоны, смотровые площадки и пристань-амфитеатр
Наш город
Экскурсии, танцы и спорт: ВДНХ этим летом посетили 9 млн человек
Собянин рассказал о событиях, которые принял выставочный комплекс в год 85-летия
Наш город
В Москве запустили зоотрансляции и нашли древние изразцы – хорошие новости
Только положительные события в завершение недели