Актер ​​Дмитрий Лысенков: «Хороших людей я никогда не играл»

Новая экранизация булгаковского романа «Мастер и Маргарита» режиссера Михаила Локшина, вышедшая на экраны в конце января 2024 г., привлекла в кинотеатры самую разную аудиторию и не оставила равнодушных. Сборы фильма к марту достигли почти 2 млрд руб. Актер Дмитрий Лысенков, обладатель «Золотой маски» и премии Станиславского за работы в театре, сыграл в «Мастере и Маргарите» критика Латунского, которого сам назвал «смешным и страшным одновременно».

– Говорят, что плохих людей играть намного интереснее, чем хороших. Вы согласны?

– Я всегда играл противоречивых личностей, поэтому не знаю, как играть хороших, для меня это скучно.

– В ваших персонажах всегда есть комичные черты, но критик Латунский вызывает ужас, особенно вот этой фразой: «Вы же понимаете, это всего лишь работа, ничего личного».

– Мне кажется, и в Латунском есть комические нотки. Это сатирический персонаж, поэтому он смешной и страшный одновременно.

– Как вы думаете, почему новый фильм «Мастер и Маргарита» вызвал такое количество критики? Как будто Латунский ожил и снова пишет свои разгромные статьи.

– Мне кажется, не будь этот фильм настолько успешным, не заработай он столько в прокате, никто бы и внимания не обратил на те моменты, которые вызывают критику. Зависть и жадность движут людьми, пишущими отзывы, похожие на доносы. Мне фильм понравился, я посмотрел его с удовольствием.

– Очень хороша футуристическая Москва, созданная при помощи компьютерной графики.

– Да, Москва, которую иногда играет Санкт-Петербург. Сцену на Патриарших снимали не на Патриарших, а на Московской площади в Санкт-Петербурге. На заднем плане – Дом Советов на Московском проспекте, в котором сейчас находится какой-то бизнес-центр. А бал Воланда происходит в мраморном зале Российского этнографического музея. Я выложил в свои соцсети статью, в которой подробно рассказывается о петербургских локациях «Мастера и Маргариты».

– Три года назад вы из петербуржца стали москвичом. Что вам здесь нравится, в каких местах любите бывать?

– Мне нравится район Университета, я сознательно выбрал его для переезда. Сначала мы снимали здесь квартиру, потом купили свою, чуть дальше, но тоже по Ленинскому проспекту, так что я нахожусь в пределах своего любимого ареала обитания. Люблю Воробьевы горы, район вокруг МГУ – пустынный, довольно зеленый.

– А за городом не было бы лучше?

– Невозможно жить за городом, ежедневно работая в Москве. Жить за городом хорошо на пенсии или когда работаешь удаленно, программистом например. У меня нет такой возможности: каждый день пробы, съемки, дела. 

– Оставив пять лет назад петербургский Александринский театр, вы начали много сниматься. Какие роли в фильмах и сериалах, снятых за это время, вам дороги?

– Не так много. Из того, что мне лично, как человеку, дорого, это только «Большая секунда». Все остальные проекты были интересны с точки зрения работы, но как произведение, которое мне самому нравится, – вот эта история, рассказанная в «Большой секунде» режиссером Виктором Шамировым.

– А как же «Вампиры средней полосы»? 

– Второй сезон определенно хуже, чем первый. Ну, как это обычно бывает в сериалах. Да, я шел в «Вампиры средней полосы», зная, что будет второй сезон и мой персонаж там будет развиваться и раскрываться. Но тут вопрос – кто будет снимать. Наличие режиссера в проекте все-таки очень важно. Посмотрим, что будет, ведь предполагается еще третий сезон. Скоро начнем снимать. 

– В «Вампирах» вы играете Костика, посредника между миром вампиров и миром людей, но с функцией надзирателя и карателя. Человек не слишком симпатичный, но он очень привязан к своей маме и дочке.

– Он их любит, да, но в обход мамы занимается какими-то темными делами, причем от ее имени. 

– А вот эта нежность к дочери, она была в сценарии? Или вы по завету Станиславского искали, где злой человек может быть добрым?

– В сценарии так написано: у Костика должны быть свои слабые места. Вот сейчас у него два слабых места, мама и дочь. Возможно, мы узнаем о каких-то других, ведь еще жена не фигурировала в сериале – она может появиться в третьем сезоне. Мы не знаем, почему ее нет, что с ней случилось, может быть, мы это выясним. А может быть, и нет. 

– У вас две дочери: старшей двенадцать, младшей восемь. Успеваете проводить с ними время, ходить куда-то?

– Времени не то чтобы очень хватает. Сейчас я, например, уже месяц обитаю на съемках в Минске. Новый год мы провели вместе с семьей, но я болел. Летние каникулы у нас планируются совместные – надеюсь, нам ничего не помешает.

– Девочки, наверное, вьют из вас веревки?

– Когда они были маленькие, то, наверное, вить из меня веревки было позволительно. Сейчас нет. Но они уже и не пытаются. Я довольно строгий папа.

– Дочери смотрят ваши фильмы? Что говорят?

– Да, они смотрели «Последний богатырь» и «Чебурашку». Пока что о них не высказывались.

– Что бы вам хотелось сейчас сыграть: комедию, драму, любовную историю?

– В кино я хотел бы играть что-нибудь серьезное, глубокое, условно говоря, авторское – чтобы было какое-нибудь высказывание, размышление на тему нашей жизни. В театре же, напротив, что-нибудь менее страдательное. Комедию, например. Серьезного я в театре наигрался, а вот легкого жанра мне всегда не хватало. 

– В прошлом году, кроме рекордного по сборам «Чебурашки», вышел почти десяток фильмов и сериалов с вашим участием. Как вы угадываете, какие из проектов, которые вам предлагают, станут успешными?

– Читаю сценарий. Если сценарий плох, можно быть уверенным, что из него ничего хорошего не выйдет, исправить на площадке не получится. Либо ждать, что сценарий перепишут до начала съемок, либо отказываться от работы в таком проекте. Я чаще всего выбираю второе. А если сценарий мне нравится, то есть шанс, что его не испортят во время производства. Хотя в основе одного комедийного сериала, в котором я принимал участие, сценарий был неплохой, но результат меня просто убил. 

– Сейчас вы играете по одному спектаклю в двух московских театрах: в «Современнике» это «Собрание сочинений» по пьесе Гришковца, в Театре наций – «Живой Т» по мотивам пьесы Толстого. Что-то новое планируется на московской сцене?

– Мы репетировали с Виктором Рыжаковым до его отстранения с поста худрука театра «Современник» в 2022 г. Сначала мы начинали «Белую гвардию», потом обсуждали «Грозу». Но я, в принципе, сейчас по театру не очень скучаю.

– Как вы думаете, театр-дом, театр-семья – отечественное явление, которым раньше так гордились, продолжит свое существование?

– А где он сейчас, театр-дом? Назовите хотя бы один. Малый драматический театр Льва Додина в Санкт-Петербурге может претендовать на это звание, а все остальные уже не могут. Может быть, еще «Мастерская Петра Фоменко», но я давно не был в этом театре, не знаю, поддерживают ли они уют своего дома.

– В Москве есть еще Студия театрального искусства Сергея Женовача, маленький, но сильный театр «Около», которым руководит Юрий Погребничко.

– Какие-то отдельные театры есть, да, но само явление, присущее русскому драматическому театру, думаю, исчезло. Во всяком случае, с приходом капитализма ни о каком театре-доме не может быть и речи. Мы уже давно помещены в экономические реалии: каждый вынужден биться сам за себя. И руководитель театра чаще всего ничем тебе не поможет, у него другие интересы.

– Где бы вам хотелось оказаться через 10 лет?

– На отдыхе в какой-нибудь умеренно теплой стране. Не думаю, что это произойдет через 10 лет, но надеюсь, что хотя бы через 20. Драматические актеры ведь тоже имеют право выйти на творческую пенсию, отработав определенное количество лет, хотя и не так рано, как балетные.

– А творческая пенсия – это не работать?

– Заниматься только тем, что тебе нравится. Если будет душевная потребность, сниматься в кино, работать в театре. Хотя к 60 годам, мне кажется, я совсем не буду интересоваться театром. Есть у меня такое ощущение.