Белое золото Лиможа: как работает фарфоровая фабрика Bernardaud
Лимож – хороший город, – улыбается Мишель Бернардо, президент Bernardaud, представитель пятого поколения семьи. – Ведь рядом Коньяк, Бордо... А еще Лимож – это родина французского «белого золота».
Европейцы открыли белый фарфор в начале 18 века, в Мейсене. Фарфоровые рецепты пытались разгадать все европейцы, и, конечно, французы. Но получилось это лишь в 1768 году, как водится, случайно. Некая мадам Дарне из деревни Сент-Ирье, близ Лиможа, стирала в реке, а в качестве мыла использовала глину. Это был каолин – главная составляющая фарфора.
Фарфоровая компания Bernardaud была основана в 1863 году. Сегодня в нее входит две фабрики – одна в Лиможе, а другая в Орадур-сюр-Глан (в 20 км от Лиможа). Здесь трудится около 400 человек. Кто-то приезжает из Парижа и ближайших городов, кто-то из других стран (пока журналисты гуляли по производству, встретили даже работницу из России). Но большинство сотрудников живут здесь же.
В процессе производства участвуют машины – объемы большие (более 2,5 млн единиц в год – это свыше 60% от общего показателя производства фарфора в Лиможе). Есть здесь и 10-тонный пресс, который прессует фарфоровый порошок, чудесным образом превращая его в тарелки, есть и машина, напоминающая гигантский гончарный круг, и печи размером с комнату.
Но каждый этап производства включает ручной труд и контролируется людьми. Взять ту же печь: к ней приставлен «печник», который вручную сортирует предметы, аккуратно устанавливает их и закрывает дверь «жаровни». Он должен точно просчитывать температуру «запекания». Стоит ошибиться на несколько градусов, и все, вещь испорчена.
Например, расписанные и украшенные золотом предметы «выпекают» при 850°. При 900° золото просто сгорит. Так же если переборщить с жаром, то красные цветы станут коричневыми, а синие узоры, к сожалению, почернеют.
Математическая точность тут во всем. Фарфоровые изделия при обжиге усыхают на 14%! И, разрабатывая новую форму, нужно об этом помнить – делать заготовки чуть большего размера, чем надо получить на выходе.
Есть операции с изделиями, которые осуществляет только человек, и таких на самом деле большая часть. Например, глазурование проводят в большой ванне, доверху наполненной жидкой глазурью. Мастер берет тарелку за тарелкой и ловким экономным движением опускает их в ванну и так же ловко достает.
Мастер похож на фокусника – кажется, что тарелка как магнитом притягивается к его ладони. Действует он одной рукой, без перчатки, и признается, что «рабочая» рука – нежнее и мягче («ну по крайней мере, так жена моя говорит», доверительно сообщает он).
А еще можно бесконечно и завороженно наблюдать, как художник по золоту тончайшей кисточкой выводит завитки на чашке. Лучшая кисть для такой работы – бобровая (бобр много времени проводит в воде, но ведь и на суше тоже, и его шерсть отлично удерживает влагу, что в итоге позволяет краске равномерно распределяться по поверхности). Для росписи используется 24-каратное золото – в год у мастеров Bernardaud уходит его почти полтонны.
В Bernardaud производят арт-объекты вроде скульптур в коллаборации с Джеффом Кунсом или ваз в японском стиле кинцуги (когда трещины в изделии становятся частью дизайна и заполняются золотом). Также здесь выполняют заказы крупных компаний, например Air France. А недавно сделали банку для крема Guerlain Black Orchidee Imperiale Black.
Но даже самые простые предметы сервировки – это искусство и трудоемкий дорогостоящий процесс. Над одним изделием в течение недели трудятся в общей сложности 50 человек, добиваясь совершенства каждой вещи! У чашек Bernardaud от чая или кофе не остаются пятна: они идеально гладкие (у качественных фарфоровых изделий нет пор).
Каждый работник годами выполняет свою узкую задачу. Отдельный мастер изготавливает ручки, другой эти ручки прикрепляет, третий зачищает, четвертый проверяет, все ли идеально.
Идеально, конечно, не все – доля отбраковки составляет примерно 20%. Причем браком в Bernardaud считаются минимальные, иногда не видимые глазу дефекты – небольшая «тень» на фарфоре или, к примеру, неправильный звук чашки, означающий, что в ней есть трещина. Отбракованные предметы собираются в баки и ежевечерне разбиваются вдребезги. Долгое время в Bernardaud думали, что делать с этими отходами. Недавно, похоже, выход был найден: одна дорожная компания предложила забирать осколки для использования в асфальтовом покрытии. Фарфор на самом деле очень прочный, плюс он отлично пропускает и отражает свет, в том числе и свет фар, что весьма актуально в вечернее время и позволит экономить электроэнергию. Не ровен час, во Франции скоро все дороги будут с фарфором.
Фабрика Bernardaud, как и любое подобное предприятие, – место секретное. Туда не пускают посторонних, и фотографировать там строго-настрого запрещено. Тем же, кто хочет узнать, с чего начинается белый фарфор, как мастерство эволюционировало на протяжении веков и на какие подвиги способны мастера, хранящие старинные традиции и знакомые с современными технологиями, – придется ехать в Лимож, в музей Fondation Bernardaud, который был открыт Мишелем Бернардо в 2002 году.
Музей расположен в исторических зданиях производственного комплекса Bernardaud на площади 3000 м². В нем сохранились и старинная туннельная печь, и другие артефакты, позволяющие познакомиться с «биографией» фарфора и проникнуться всеми тонкостями создания керамических предметов. Более того, тут, в отличие от стандартного исторического музея, нашлось место и для художественной галереи, в которой регулярно проходят выставки современных художников, работающих с разными керамическими техниками.
Bernardaud и художники:
Мануфактура традиционно сотрудничает с художниками, вдохновляется искусством. Помимо Джеффа Кунса среди тех, кто в разное время работал с Bernardaud, – Рой Лихтенштейн и Александр Колдер, Дэвид Линч, братья Фернандо и Умберто Кампана и многие другие.
Дружит Bernardaud и с художественными фондами, воспроизводя прославленные произведения на сервизах. Среди последних таких коллабораций – авангардная коллекция, созданная вместе с Фондом наследников художника Жоана Миро.
Но особое место на фарфоровом арт-олимпе занимает Марк Шагал. «Сегодня мы представляем уже четвертую коллекцию, посвященную Шагалу, и это очень важная для нас история, – рассказывает Мишель Бернардо. – Фигура Шагала идеальна для демонстрации связи культур. Шагал – гражданин мира. Ведь его считают своим и в России, и в Белоруссии, и в Израиле, и в США, и во Франции, конечно».
Каждая коллекция, посвященная Шагалу, имеет свою захватывающую историю. Например, в 2016 году был выпущен сервиз из 69 предметов (стоимостью более 2 млн рублей). На тарелках и чашках были досконально воспроизведены рисунки, сделанные, в свою очередь, самим Марком Шагалом на сервизе, подаренном им в 1952 году на свадьбу дочери Иде. Есть в портфолио Bernardaud и коллекция по мотивам витражей, созданных в 1959 году Шагалом для синагоги в Иерусалиме…
Новая коллекция – это чайный сервиз «Букет цветов Марка Шагала», очень русский, «дачный» по духу и в то же время отвечающий всем канонам элегантного французского art de vivre. Его концепция принадлежит компании Mercury и была осуществлена Bernardaud при участии внучек Марка Шагала.
Для декорирования чайных пар, фруктовой этажерки, сахарницы, молочника отобраны семь работ художника на флористическую тему, включая пять монотипий. (Техника монотипий была придумана в прошлом веке. Рисунок сначала наносится красками на медный лист, а затем отпечатывается на бумаге. Красками орудовать надо быстро, пока они не засохли, и места ошибке нет. В фарфоровой версии монотипий досконально передан характер техничного мазка, точность оттенков.)
С марта 2019 года сервиз на эксклюзивных правах представлен только в России (в ЦУМе), а осенью появится и в других странах мира.
Фото: © ADAGP, Paris, 2019-Chagall ®
