Спектакль "Общество" на фестивале NET - комедия на конец Европы

Оказывается, и на скромном примере кружка снобов можно показать глубинные процессы, происходящие в обществе как таковом. И посмеяться над ними.

Норвежца Йо Стромгрена легко назвать человеком мира (с отцом, морским биологом, он объездил много стран, играл в футбол, обучался классическому танцу и фламенко). Тем не менее предмет его театральных исследований – не просто закрытые, а герметичные сообщества, откуда в принципе не может быть выхода. Для чистоты эксперимента, наверное. Спектакли, которые он привозил в Москву, были посвящены эмигрантам-диссидентам («Там»), медсестрам в окруженной войной больнице («Госпиталь») и монашкам («Монастырь»).

Про «Общество» можно сказать, что оно посвящено кофеманам. А можно – Европе, из последних сил цепляющейся за ценности и традиции, которым вот-вот придет конец. Трое европейцев собираются на дегустацию кофе. Главный дегустатор расслабляется в кресле, готовясь к таинству, другой натирает до повизгивания чистейшие чашки, третий перемалывает кофе ручной кофемолкой (грубый помол сохраняет аромат). Иногда они танцуют под французский шансон с той лукавой небрежностью, которую может позволить себе не стремящийся к успеху человек. Иногда говорят по-французски, и сожаление зрителей по поводу отсутствия перевода быстро сменяется догадкой, что в языке кроется один из подвохов. И точно: звонит телефон, один из кофеманов, перейдя на суррогатный английский, судорожно докладывает невидимому собеседнику, что пока все идет хорошо, в Европе почти five o’clock, в этом заведении вообще-то пьют кофе, а вертолеты пока не прилетели.

После этого действие опрокидывается в фантасмагорию, в которой все оказывается предельно узнаваемо. Один из троицы неожиданно находит – о ужас! – пакетик спитого чая. В желании найти ренегата истинные европейцы враз избавляются от оков приличий: пытают друг друга оголенными электропроводами и раскаленными обогревателями, принуждая к хорошему вкусу. Но запущенный процесс глобализации набирает обороты: за пакетиком чая находятся китайские палочки для еды (плюс уморительные телесные репризы на тему «китайцы едят все»: палочками можно поймать муху или отправить в рот лающую собаку). За палочками – портрет Мао. А там не за горами и окончательное превращение вялых европейцев в напористых азиатов, суррогата французско-английского в суррогат китайского, пародии на европейский contemporary dance в пародию на восточные единоборства.

Обозначить границу, за которой мода на экзотику, политкорректность и терпимость переходят в необратимый процесс перерождения, невозможно. Можно лишь смириться с тем, что качественное изменение мира происходит на наших глазах. И быть уверенным, что и эта стадия развития безумного, безумного, безумного мира не окончательна – вконец обазиаченные бывшие европейцы найдут эстетский пакет древнего напитка кофе, попробуют его, и их сердца (кофейные чашки с горящими фонариками на дне) забьются от сладких воспоминаний и неясных предчувствий новых потрясений.