Как казаки Белорусский вокзал патрулировали

Спецкор «Пятницы» с недоумением наблюдал за работой первого казачьего патруля в Москве
ИТАР-ТАСС/ Сергей Бобылев

– Это же казаки, а не обезьяны! Вот чего этот с камерой в автобус лезет? Что он там хочет увидеть? Обезьяну?

В десять утра я был у префектуры ЦАО. Там должны были инструктировать сводную дружину из казаков Юго-Восточного и Центрального округов столицы – перед тем как бросить их на пресечение незаконной торговли у Белорусского вокзала. Около здания префектуры стоял компактный автобус с наглухо тонированными стеклами и задернутыми занавесками. Вокруг роились журналисты.

– Что внутри? – спросил я у какого-то оператора.

– Казаки, – меланхолично ответил он.

Похоже, инструктаж уже провели до меня. Надеясь обогнать дружину, я помчался на Белорусский вокзал – смотреть, как там готовятся к рейду.

– Казаки? – гневно кричал армянский юноша, присматривающий за таксистами на площади. – А какое право они имеют? Здесь особо охраняемый объект! У них что, полномочия есть на проверку? Кто им разрешил?

– Префектура ЦАО, – правдиво ответил я.

– Вот пусть Байдаков у себя в кабинете стакан водки хлопнет и с шашкой танцует! Казаки...

Только он успел подобрать к этому слову несколько обидных рифм, как через привокзальную площадь хлынула толпа журналистов. «Приехали! Приехали!» – кричала девушка в розовом пуховике.

Действительно, на площади появились восемь мужчин. Брюки у них были одинаковые, с малиновыми лампасами. Но на этом сходство заканчивалось. Один есаул был в синем мундире, другой – в черной куртке. Войсковой старшина в высокой папахе и бекеше, перетянутой кожаным ремнем. Хорунжий с лицом учителя труда, в фуражке с красным околышем. Какой-то сотник вообще в камуфляже.

Командовал цветным воинством казачий полковник Игорь Гуличев. Для разминки он отправил наряд под эстакаду, где свободно продавались семечки и носки из собачьей шерсти. Торговцы чуть не умерли от страха, когда в переход ввалились журналисты со своими камерами. Они даже не заметили казаков: стремительно собрали скарб и побежали.

В это же время на вокзальной стоянке негодовали таксисты. Группу возглавлял пожилой шофер Николай Садовников с бейджем «Официальный перевозчик».

– Это же ряженые, клоуны! – говорил мне Садовников. – Зачем их сюда привезли? Пусть у себя на Кубани порядок наведут. А если префектуре делать нечего, пусть они привокзальную площадь наконец отремонтируют и построят нормальную парковку. Та, которая тут есть сейчас, нелегальная, а деньги дерут!

– У людей терпение кончилось! – вступил второй официальный перевозчик. – Нам надо знаете что? Итальянскую забастовку организовать!

– Как ты ее устроишь, – подал голос третий, – когда у нас даже единой службы такси нет?

Пробегавшая мимо старушка смело подошла к здоровенному есаулу и спросила, как у него дела дома. Тот промычал, что нормально.

– Нормально? А в Кущевке? – вскричала женщина.

– При чем тут Кущевка? – проговорил есаул и, отвернувшись, зашагал к автобусу. Другие казаки потянулись за ним. Они явно не понимали, что можно пресекать на этой пустой, холодной площади.

Впрочем, полковник Гуличев с удовольствием давал интервью.

– Скажите, – спрашивали его, – здесь казаки из Юго-Восточного округа и из Центрального. Вы чем-то отличаетесь?

– Сейчас всюду трудности, – отвечал Гуличев. – Порядок нужен везде. И поэтому мы приехали, чтобы помочь товарищам.

– Вы долго здесь пробудете?

– Автобус нас ждет. Сейчас поедем, а патруль оставим, – объяснил полковник.

– Сколько людей оставите?

– Я думаю, до вечера.

Было похоже, что он просто издевается. Но полковник говорил всерьез: я уже успел изучить казацкую диалектику накануне. Как только появилась информация о патрулировании, я позвонил в районное казачье общество «Юго-Восток». Судя по голосу, мой собеседник ночевал на работе. Он сказал, что лично их дружина никуда не собирается и это явно дело рук Московского казачьего общества. В Московском обществе деликатный дежурный ответил: «Я не то что не знаю – я даже информацией такой не обладаю!» На казацком языке заговорили вдруг и московские власти. В приемной префекта ЮВАО секретарь меня перебила: «При чем тут вообще мы, когда речь о Белорусском вокзале?» В префектуре ЦАО о мероприятии знали. Только не могли назвать конкретное время и место встречи. В общем, круг замкнулся. В отчаянии я снова позвонил в казачье общество «Юго-Восток», и на этот раз судьба улыбнулась. На том конце провода оказался сам Игорь Гуличев, товарищ атамана дружины ЮВАО. Он подтвердил и рейд, и вокзал.

Пока я все это вспоминал, к казакам подошли двое хмурых людей в штатском. Один пожилой, с портфелем. Второй молодой, в куртке-аляске. Пару минут назад они беседовали, мучительно решая: куда еще отправить патруль? Не к таксистам же.

– Пойдем-ка за угол, посмотрим, – тихо предложил пожилой молодому. Оба двинулись через площадь. Я – за ними. По обрывкам фраз стало ясно, что человек с портфелем – из префектуры ЦАО, а тот, что в аляске, – из УВД. Свернув за угол, на Грузинский Вал, оба принялись за работу. Присмотрелись к цветочному магазину, потом к ларьку с книгами. Наконец подошли к лотку, где румяная барышня торговала очками и перчатками.

– Где хозяин? – коротко спросил пожилой.

– По делам ушел, – огрызнулась продавщица.

Молодой велел звонить ему – и срочно. Тут девушка смекнула, что перед ней не простые покупатели. Сказав в телефон пару слов, она протянула его молодому. Тот покривился, но взял.

– Инспектор потребрынка УВД ЦАО Котенев, – представился он. – Ты же понимаешь, я не просто так звоню... Надо сворачивать... Да.

– Пять минут на сборы, – предупредил торговку пожилой в кепке. – Сядешь в автобус.

– Еще чего!

– Вместе с барахлом, – добавил инспектор.

Продавщица, шипя от злости, начала убирать товар, а работник префектуры кому-то позвонил. Через пару минут подъехал знакомый автобус с темными стеклами. Оттуда высыпали казаки и начали затаскивать в салон ящики с очками и перчатками. Еще через минуту с площади прибежали взволнованные корреспонденты.

– Это законно? – кричали они. – Казаки конфискуют товар?

– Это не конфискация, – застенчиво говорил инспектор потребрынка УВД, уворачиваясь от камер, – мы просто пресекаем незаконную торговлю. Отвезем в отделение, оформим...

Сотрудник префектуры стоял в стороне, играя желваками.

– Недовольны рейдом? – спросил я.

Выяснилось, Николай (фамилию он назвать отказался) недоволен не рейдом, а поведением журналистов. Снимают все на камеру, лезут на шею. Шоу устраивают.

– Это же казаки, а не обезьяны! – заметил он. – Вот чего этот с камерой в автобус лезет? Что он там хочет увидеть? Обезьяну?

Наконец казаки деловито втащили последний ящик в автобус, задвинули туда же продавщицу и прыгнули сами. Двери закрылись. Патрулирование кончилось.

Вечером того же дня выяснилось, что казаки были не те. Префектура ЦАО и комитет по делам казачества заявили, что патрулирование не было согласовано, как надо, и что это «личная инициатива одного из атаманов». При этом префектура, как видно, забыла, что на операции присутствовал ее сотрудник в кепке. И что инструктаж казачья дружина получала в их здании, на Марксистской улице, в десять утра.

Возможно, представители ЦАО приняли у себя не тех казаков. Но это вряд ли. Скорее всего в Москве просто есть другой Белорусский вокзал.