Танцовщик Андрей Меркурьев выступил как хореограф

Ведущего солиста Большого театра знают как одного из лучших на наших просторах исполнителя хореографии Ратманского, Форсайта, Ноймайера. Появление в ряду молодых хореографов стало логичным развитием его карьеры. Большой постановочный дебют Меркурьева прошел малозаметно: в Одессе он поставил полнометражный спектакль «Крик» по роману Александра Зиновьева «Иди на Голгофу». Но в прошлом году был выбран для участия в программах молодых хореографов сразу Мариинским и Большим театрами – и в обеих оказался одним из самых заметных участников, сочинив для первой дуэт на музыку Баха, для второй – композицию для 10 танцовщиков на музыку Армана Амара. Эти постановки представили автора, которого влечет неоклассический балет в его чистом виде: пуанты, пируэты, высокие поддержки – минное поле, где хореографы чаще подрываются, чем выживают. В дуэте найти форму и стиль, подобрав к ним подходящую лексику, Меркурьеву оказалось легче, чем в несколько сумбурном массовом номере.

Программа «Признание» соединила два одноактных балета – премьеру W.Oda на музыку двойного концерта для скрипки и виолончели Филипа Гласса и «Просветленную ночь» Шенберга, поставленную прошлым летом на Дягилевском фестивале в Перми. В них Меркурьев выступил не только хореографом, но и режиссером. Оба лишены сюжета, сложны по форме и поставлены на полтора десятка танцовщиков. В первом друг друга сменяют соло, квартет, трио, женский и смешанный дуэты, второй соединяет массу и ведущую пару (в обоих балетах Меркурьев танцевал сам). В балете на музыку Гласса хореографа спасла жесткая заданность музыкальной конструкции и солисты Большого театра: персональные пластические высказывания Кристины Кретовой, Семена Чудина и дуэт Кристины Карасевой и Анны Балуковой запомнились. Совладать с «Просветленной ночью», сделать зримой ее тему и найти эквивалент музыке в танце удалось хуже. Но на совместный танец Екатерины Крысановой с Андреем Меркурьевым было бы интересно смотреть, даже если бы они просто взялись иллюстрировать учебник дуэтного танца. Вероятно, гораздо гармоничнее на этом месте в программе выглядел бы поставленный в Мариинском театре «Последний разговор» на музыку Баха, который не показывали в Москве.

Организовав свой первый авторский вечер, Меркурьев проявил решительность, не свойственную молодым хореографам, которые обычно предпочитают ждать приглашения проверенных театральных институций. Он сам придумал и собрал свое «Признание». Его показали на хорошо приспособленной для балета сцене «Новой оперы». Вечер шел в сопровождении симфонического оркестра (дирижер – Алевтина Иоффе), чего часто не могут себе позволить даже профессиональные театры. Для него был выпущен солидный буклет, а весь город основательно заклеен афишами. Но все это отразилось на цене билетов – и зрительный зал был ощутимо не полон, а среди публики почти не было тех, кому адресованы все поиски новых путей. Не хватило хореографу помощи режиссера, который помог бы выстроить программу, и репетиторов, отполировавших бы исполнение. За несколько лет у нас наконец сложились структуры мастерских, позволяющих сделать первые шаги тем, кто хочет попробовать себя в сочинении хореографии. Но нет структур, позволяющих продвижение к постановкам в академическом театре. Каждый хореограф не только борется за овладение профессией, но и разрабатывает собственную карьерную стратегию. Поэтому любой сохранивший заинтересованность в этой профессии достоин восхищения.

Исправленная версия. Первоначальный опубликованный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)