ПОЛИТЭКОНОМИЯ: Хозрасчет-XXI

Наискосок от дачи моих родственников, в роще на берегу заболоченной полуречки, вырос новый большой кирпичный дом. На то, что владелец человек непростой, указывают размеры и местоположение – без особых отношений с администрацией тут не обойтись. Взбудораженная округа обменивается одними и теми же репликами, кивая туда: “Какой-то, говорят, чин из “Газпрома”. “А-а-а”, – понимающе кивается в ответ.

Может, гражданин вовсе и не из “Газпрома”. Но нет огня без дыма, и некие признаки экономического уклада, к которому он принадлежит, усмотреть нетрудно. Большой участок обнесен высоким бетонным забором из казенных плит. По-настоящему богатый человек (а размеры участка и дома намекают на это) никогда не стал бы огораживаться такой вот складской стеной. И вообще поставить эту гадость вкруг себя можно только в одном случае: если именно такие плиты хозяину практически ничего не стоили. Да и сам дом выглядит столь нелепо огромным потому, что при внушительных размерах имеет удивительно тупую архитектуру. То есть на порядочный проект гражданин тоже тратиться не стал, а кирпич для него, видно, не проблема. Так что дачка эта – памятник новой старой эпохи, очередная черта советского ренессанса. У людей того экономического уклада, к которому принадлежит неизвестный владелец, не так много денег, как у вычурных богатеев 90-х, зато очень много цемента, кирпича и земли, т. е. всего того, чем издавна богата наша славная Отчизна.

Это одна сторона медали. А вот другая. Налоговые претензии к “Уренгойгазпрому” приоткрыли нам кое-что из жизни газовой монополии. Эта 100%-ная “дочка” “Газпрома”, добывающая четверть всего его газа и 40% его нефти, арендует свое имущество у материнской компании (т. е. является фактически расчетным центром), а рыночную цену аренды, вызвавшую сомнение налоговиков, определить даже не представляется возможным (но тогда чего стоит весь ее баланс?). Ну а еще раньше, выясняя, почему километр газпромовской трубы в рамках проекта “Голубой поток” в полтора раза дороже турецкого, аналитики узнали, что подрядчиком строительства является фирма, которая наняла субподрядчиков – “дочек” все того же самого “Газпрома”.

То есть колоссальная империя “Газпрома” по форме (юридически) является как будто рыночным механизмом. Здесь заключаются договоры и контракты, платятся налоги, подсчитываются издержки и прибыль. Но все это является, в сущности, лишь бумажной бухгалтерией, нужной для предъявления начальству на годовом собрании да безразличным к госкомпании налоговикам. Реальные же стимулы, определяющие логику экономического обмена, в этой семейственной матрешке “дочек”, “мамок” и “внучек”, торгующих между собой, действовать, конечно, не могут. Чем определяется цена аренды между “мамой” и “дочкой” или цена контракта между “дочкой” и “внучкой”? Да только представлением менеджеров о том, с какого счета удобнее платить основные налоги, где удобнее создавать центр прибыли, а куда, напротив, вешать издержки.

Все это вместе начинает все более остро напоминать поздние модели хозрасчета, добившие советскую экономику на закате 80-х. То удивительное состояние, когда хозяйствующие субъекты существовали в призрачной зоне между как бы рынком и как бы не рынком. Зоне, тогда оказавшейся черной дырой.