Любить до дрожи
Дизайнер Дрю Бэйлор (Орландо Блум) был принят в крупную обувную корпорацию по программе помощи перспективным студентам. Восемь лет своей жизни он посвятил разработке модных кроссовок. Его последняя модель под названием “Спазмотика”, в рекламу которой была вложена уйма денег, потерпела оглушительное фиаско в магазинах. Дрю пришел домой, привязал острый кухонный нож к ручке велотренажера и приготовился последний раз нажать на педаль. Самоубийство пришлось отложить в связи с телефонным звонком, известившим Бэйлора о скоропостижной кончине его отца.
Молодой космополит из большого города вынужден отправиться в самое сердце Америки – на родину папы, – чтобы забрать тело, увидеть позабытых родственников и познакомиться с кокетливой стюардессой Клэр (Кирстен Данст), которая заново откроет отщепенцу его звездно-полосатую родину.
Если вы ненавидите Америку, но стесняетесь в этом признаться – сходите на “Элизабеттаун”. Крупный современный автор Кэмерон Кроу обеспечит вас культурным контекстом и солидной аргументацией.
Когда-то Кроу был музыкальным журналистом, снял о своей жизни в искусстве фильм “Почти знаменит” и получил за него “Оскар” в номинации “Лучший оригинальный сценарий”. Без музыки для него и жизнь на миру не красна: кажется, он сделал “Ванильное небо” – римейк испанского фильма “Открой глаза” только для того, чтобы при помощи Тома Круза и Пенелопы Крус оживить картинку с обложки старого альбома Боба Дилана.
Теперь Кроу нагородил целый город Элизабеттаун (впрочем, реально существующий), чтобы во второй части довольно длинного (123 минуты) фильма усадить Орландо Блума за руль автомобиля и отправить его в путешествие по американским просторам – под аккомпанемент аутентичного и разнообразного в своем занудстве блюза из фонотеки веселой стюардессы. Блум, юноша из приличной английской семьи, изучает родину всего самого большого на свете с плохо скрываемым изумлением. Британский актер, видимо, выполняет ту же функцию, которую давным-давно выполняла Вивьен Ли в экранизации “Унесенных ветром”, а совсем недавно – американка Риз Уизерспун в “Ярмарке тщеславия”: в эпических произведениях роль “нового человека”, оторванного от корней, лучше всего удается иностранцу, т. е. существу по определению постороннему.
В основе “Элизабеттауна” лежит по-американски глубокая метафора. Помните, Дрю же делает обувь, а обувь – это что? Это то, что соединяет нас с землей. Но гражданин, который забыл свои корни, ни разу не пересекал великую страну с Востока на Запад, не видал самого большого мотка веревки, второй по величине сельскохозяйственной ярмарки и балкона, с которого выступал Мартин Лютер Кинг, не может создать народную кроссовку, а может создать только – какая ирония! – “Спазмотику”.
“Элизабеттаун” – настоящая энциклопедия американской жизни. С похоронами, свадьбами, Элвисом Пресли, с трагизмом и абсурдом (который отчаянно пытается походить на линчевский). С мамой Дрю (Сьюзан Сэрандон), на похоронах танцующей чечетку под Moon River Генри Манчини (в этот момент по экрану как будто проползает невидимый титр: “Это трогательно!”). С неунывающей стюардессой из полудохлой после 11 сентября авиакомпании. С шуткой про урну с прахом отца, который непременно надо развеять и в Мемфисе возле студии Пресли, и с балкона Мартина Лютера Кинга, и в парке аттракционов возле пластмассовых динозавров (таких же больших, как великая родина Дрю). Вроде бы юмор, вроде бы лирика и несомненный пафос – все это делает “Элизабеттаун” идеальным номинантом на “Оскар” и идеальным раздражителем для агрессивных оппонентов американских ценностей.