Как продать советское
Конечно, на стендах всех галерей – участников ярмарки “Полвека советского искусства 1930–1980 гг.” вам, если спросите, назовут цену любой картины. Четырехзначные и пятизначные числа (в долларах) стоят в предаукционном каталоге “Советская живопись. Первые имена”, который организует Галерея Леонида Шишкина, специализирующаяся на советском искусстве. Но вопросы все равно остаются.
Среди “первых имен” много почти никому не известных, даже если эти имена носили народные и заслуженные художники СССР или его республик. Звание – не знак качества, в советские времена их давали не за гениальность, но все же оно – подтверждение хотя бы профессионализма автора. К тому же цены на советское искусство чудовищно завышены. Галерея “Ковчег”, например, показывает лирическую графику тонкого художника Аминадава Каневского. За десяток больших листов владелец коллекции просит $90 000. Это значит только одно – расставаться с ней хозяин не собирается, а на ярмарку своего Каневского выставил “прогуляться” – т. е. еще раз запустить в культурный обиход, чтобы запомнили. Не столь вопиющие случаи завышенных цен свидетельствуют также не о желании продать вещи, а о стремлении приучить зрителей-покупателей к высокой стоимости советского художественного товара. Сергей Попов (Pop/off/art Gallery) аргументирует цену в $25 000 на большую и хорошую картину “Пьющая” Андрея Васнецова тем, что этот художник в советские годы всегда дорого стоил. Но картины Васнецова покупало советское государство, вряд ли на Васнецова найдется сегодня покупатель, столь же свободный в средствах.
Даже само определение “советское искусство”, как оказалось, не все понимают одинаково. Некоторые арт-критики считают, что так можно называть только искусство идеологически выдержанное, созданное по соцреалистическому канону. Большинство называют советскими всех художников, работавших в прошлом веке на территории многонациональной страны, занимавшей, как нас учили в школе, шестую часть суши. Таких художников было и есть очень много. Их картинами заполнены запасники музеев, фондов союзов художников (городских, областных, республиканских), которые в свое время делали у художников закупки, а также мастерские, дачи и квартиры самих мастеров кисти и их наследников. Это с одной стороны арт-рынка – товарной. Но и потенциальный купец тоже имеется.
На прошлой неделе в Лондоне на русских торгах “Сотбис” картина Ильи Машкова “Натюрморт с цветами” ушла за рекордные $3,5 млн и стала самой дорогой картиной русского художника из когда-либо проданных на публичных торгах. Натюрморт предположительно был написан в 1912 г. и работой советского художника, хотя Машков и прожил долгую часть жизни в СССР, никак считаться не может. Но рекорды на аукционных продажах русского искусства устанавливают русские люди, которых, похоже, настигла собирательская лихорадка в тяжелой, почти клинической форме. Когда коллекционеров много, то качественного искусства на рынке остается все меньше. Некоторые новые собиратели начали покупать уже полную дореволюционную чепуху, считая, что так они удачно вкладывают деньги. В такой ситуации логично предъявить на антикварный рынок новый товар – практически не востребованное сегодня советское искусство. Уже не как идеологически-ностальгическую забаву с корпулентными колхозницами и щекастыми пионерами, а как полноценный художественный продукт.
Для тех, кто покупает картины для украшения интерьера, рынок советского искусства может предоставить множество достойных произведений, написанных профессионально, но просто, с той мерой условности, которая не заставляет хозяина картины испытывать перед ней чувство интеллектуальной неполноценности. Те, кто собирает картины из любви к искусству, легко могут выбрать из огромного советского наследия направление, которое им ближе. Выставка “1950–1980-е глазами коллекционеров”, которая проходит в рамках ярмарки советского искусства, как раз показывает собрания, созданные по любви. Например, Михаил Алшибая собирает художников-шестидесятников, потому что видит в этом “бедном искусстве” новые “горизонты для познания бессознательного”.
Те же, кто рассматривает коллекционирование искусства как вложение денег, должны опираться на устоявшуюся художественную иерархию, точно знать, какие имена советских художников действительно первые, а какие – двадцать пятые. Что в огромном советском наследии есть подлинная художественная ценность, а что ординарная живопись или полное фуфло. А это не вполне решено даже в музеях. По поводу постоянной экспозиции ХХ в. в Третьяковской галерее не затихают профессиональные споры – кто там лишний, а кого выставлено незаслуженно мало.
Серьезных, авторитетных, общепринятых новых классификаций советского искусства пока нет. На больших и серьезных выставках последних лет, таких как “Москва – Берлин. 1950–2000” или “Россия!” в нью-йоркском Музее Гуггенхайма, художники советского официального и андеграундного искусства выставляются вместе. Не как идеологические противники, а как большие художники, лидеры разных направлений, авторы самых значительных работ. Но подобных выставок должно быть много, без этого рынок советского искусства не может сформировать иерархию ценностей и цен.
Пока ярмарка советского искусства в ЦДХ напоминает художественную комиссионку, где картины собраны “до кучи” и среди художественного мусора редко попадаются достойные вещи. Даже Галерея Леонида Шишкина, ограничившая свой стенд работами, посвященными среднеазиатским республикам, выставила произведения очень разного качества. Но всех вопросов, стоящих перед бескрайним и несформированным рынком советского искусства, одна ярмарка не решит.