Мохаммед, любовь моя
Представить Равенхилла можно быстро: вот этот бритый наголо человек и написал Shopping & Fucking, пьесу с самый броским заголовком 1990-х (конкурировать могли бы разве что “Монологи вагины” Ив Энслер). “Шоппинг” был, кажется, первым поставленным в Москве продуктом британского new writing – лет семь назад его застенчивый театральный пересказ сделала хваткая Ольга Субботина, а уж после Кирилл Серебренников показал Равенхилла во всей красе, отпечатав в Театре им. Пушкина его “Четкие полароидные снимки”, где была, в частности, сексуальная сцена с трупом. Не то чтобы теперь к нам приехал совсем другой автор, но после знакомства с “Продуктом” все-таки приятно сморозить и банальность: скандальные писатели тоже взрослеют.
Равенхилл, к примеру, вовремя решил, что после 11.09.2001 писать надрывные истории о буднях гомосексуалистов и наркоманов как-то глупо. И сочинил отменную сатиру на более актуальную тему.
“Продукт” – монолог кинопродюсера (актерский дебют самого Равенхилла), читающего актрисе сценарную заявку фильма “Мохаммед и я” (с заголовками, как видим, все по-прежнему о’кей): девушка, потерявшая бойфренда при взрыве башен-близнецов, влюбляется в мусульманина-террориста, готовится стать шахидкой, получает благословение от Усамы бен Ладена, предает любимого, спасает любимого, снова теряет любимого, обретает веру в Аллаха.
Сюжет скачет блохой, мелодрама сменяется триллером, потом боевиком; пародист из Равенхилла первостатейный: что ни эпизод – дикость необычайная, остроты – завидной меткости: “Твоя роскошная, стильная квартира, бывшая скотобойня”, “А эту сцену нам напишет настоящий театральный драматург!” Много радости в зале вызвал каламбур “падение Троя” (Троем звали того самого бойфренда, что выпрыгнул из горящего небоскреба).
Смешно уже то, что подобный голливудский сценарий и в самом деле можно представить: абсурда тут не больше, чем в какой-нибудь крупнобюджетной ерунде вроде новой серии боевика “Миссия невыполнима”.
Ловкость, однако, не столько в пародии, сколько в самом развороте темы. Отчасти это сатирическая вариация известной проблемы: “Возможны ли стихи после Освенцима (Хиросимы, взрывов WTC и т. д.)?” Еще как возможны, язвит Равенхилл, успевай только вовремя подсуетиться насчет художественного осмысления трагедии. (Жаль, что автор “Продукта” не видел проект “Слеза скорби”, который сердобольный ваятель Зураб Церетели молниеносно предложил безутешной Америке: лучше лыка в равенхилловскую строку не найти, тем более что, как заметили не вполне обрадованные вероятным подарком жители города Джерси-Сити, с виду монумент – совершеннейший монолог вагины.) Равенхилл, впрочем, не только язвит – в его “Продукте” можно увидеть пьесу о том, что идиотские клише поп-культуры сегодня практически единственный язык для публичного обсуждения самых болезненных вопросов. Причем эта мысль – главное оправдание самого “Продукта”, иначе и равенхилловский текст пришлось бы списать в разряд пусть остроумных, но спекуляций.
С прикладной точки зрения (драматургам на заметку) пьеса любопытна крайне прагматичным подходом: Равенхилл не пытается прыгнуть выше головы и ровно поэтому так резво скачет на уровне поставленной планки. “Продукт” больше всего похож на хорошую газетную колонку: актуальная тема, парадоксальный ее поворот, упругий ритм, несколько ударных шуток и четкое представление о том, что пишешь не “Войну и мир”, а текст в завтрашний номер. Который никому не будет нужен послезавтра, но сожалеть об этом странно: новый день – новая драма.