Кристофер Бэнгл: “Я работаю всего полдня. То есть 12 часов”

Автомобильный дизайнер – одна из самых неблагодарных профессий в мире. Немногие берутся судить о качестве архитектуры Захи Хадид или скульптуры Генри Мура. Но в автомобильном дизайне, как и в футболе, разбираются все – и потому без раздумий вешают ярлыки и безапелляционно дают советы. Бэнгл спокойно относится к нападкам – этот американец из Огайо, справивший 14 октября свой 50-летний юбилей, уже всем все доказал. Он теперь не только художник, но и менеджер, под началом которого трудится около 800 человек в четырех дизайн-студиях BMW Group на трех континентах. И потому Бэнгл готов подробно обсуждать не только творческие, но и производственные вопросы.

Работа над дизайном автомобиля в BMW разбивается на три части – Бэнгл называет их “осмысление”, “доверие” и “видение”.

На то, чтобы понять, какой автомобиль требуется рынку, в BMW тратят год-два: изучают демографические прогнозы, строят масштабные и полноразмерные модели, проводят маркетинговые исследования. Причем технические и экономические решения – какого класса должен быть автомобиль, в какой ценовой категории и проч. – в BMW принимаются еще до того, как начинают работу дизайнеры.

После того как этап “осмысления” пройден – необходимый покупателям автомобиль найден и решение о начале его производства одобрено руководством, – начинается непосредственная работа над дизайном автомобиля. Работают над ним в среднем 10 конкурирующих групп дизайнеров, а в случае с последней BMW 3-й серии, говорит Бэнгл, их было даже 15.

Третья стадия – “видение” – начинается тогда, когда дизайн будущего автомобиля уже готов и утвержден (за два года до начала производства машины). На этой стадии, рассказывает Бэнгл, дизайнеры доводят до ума каждую линию, каждый штрих, но изменения возможны лишь на миллиметры – более масштабные переделки означают задержку с постановкой автомобиля на конвейер, что недопустимо. В среднем процесс работы над автомобилем – от первых рисунков до начала производства – в BMW занимает 6–7 лет.

Появление BMW 1-й серии – хороший пример работы на стадии “осмысления”, рассказывает дизайнер. Всем была понятна потребность рынка в компактных автомобилях. Но как сделать машину меньше? Самый очевидный способ – превратить седан в хетчбэк. И BMW упорно делала хетчбэки на базе 3-й серии, но они не пользовались большой популярностью у покупателей, потому что, например, спереди совершенно не отличались от седанов. Осознав, что именно отпугивает потенциальных клиентов, BMW сделала на платформе 3-й серии компактный хетчбэк с новым оригинальным дизайном, получивший название 1-й серии, – и продажи пошли.

Кроссовер Х3 – еще один наглядный пример грамотного дизайна. Создавая этот автомобиль (тоже на базе “трешки”), BMW сознательно сделала его внешний вид “грубым”, чтобы развести его, с одной стороны, с универсалом 3-й серии, с другой – с более крупным Х5. Несколько лет спустя, когда новый класс утвердился в сознании покупателей, BMW провела рестайлинг X3 и представила новый автомобиль на автосалоне в Париже – его черты стали мягче, деликатнее. С разговора о новом Х3 и начинается наш разговор с Бэнглом.

– Известно, что работа над дизайном нового автомобиля в BMW разделяется на три этапа. А как вы работаете над рестайлингом?

– Здесь есть два аспекта. Во-первых, технический. Необходимо учитывать новые законодательные требования, которые побуждают вас вносить изменения в конструкцию. Во-вторых, надо соотносить конкретную модель, которую вы собираетесь подвергнуть рестайлингу, с вашими новыми моделями, которые появились за это время на рынке и заняли свои ниши.

Рестайлинговая Х3, которую мы впервые представляем здесь, в Париже, – хороший пример. Сначала, когда она только появилась, мы сделали все, чтобы люди не путали ее с Х5. А теперь, когда модель утвердилась на рынке, мы провели фейслифтинг, и Х3 стала больше походить на старшую модель Х5. К тому же вскоре на рынке появится новое поколение Х5, которое будет еще крупнее, так что никакой внутренней конкуренции между двумя машинами не будет.

– Над созданием облика новой машины вы работаете 6–7 лет. А сколько над рестайлингом?

– Естественно, меньше. Мы начинаем думать, что мы можем изменить в облике машины, полгода спустя после того, как автомобиль появляется на рынке. Как вы знаете, работы над дизайном нового автомобиля прекращаются приблизительно за два года до его выхода на рынок, т. е. к моменту, когда мы начинаем менять дизайн, ему уже около трех лет – солидный возраст.

– Что вам больше всего нравится в рестайлинговой Х3?

– Больше всего мне нравится, что мы смогли сохранить характер автомобиля. Х3 – очень важный автомобиль для меня, потому что это автомобиль моей жены. (Смеется.) И она очень интересовалась, что получится. Результат ей понравился, так что я доволен.

– А что вам больше всего нравится в новом Х5?

– (Смеется.) Поговорим об этом на автосалоне в Лос-Анджелесе (в декабре 2006 г., когда пройдет мировая премьера Х5. – “Ведомости”).

– Вы верите в фокус-группы?

– Фокус-группы – это как друзья, у которых вы спрашиваете: “Стоит мне жениться?” И они говорят: “Конечно!” Говорить они могут что угодно, но не им жить с этим человеком, а вам.

Так что я думаю, что, когда вы делаете продукт, которого до сих пор вообще не существовало на рынке, фокус-группы могут приносить пользу. Концепт-кары и автосалоны – это как раз разновидность подобных фокус-групп. Но когда у вас уже готов дизайн, то худшее обоснование для принятия решений – это мнения фокус-групп. Потому что никто из говорящих там не несет никакой ответственности – его же не заставляют сразу купить продукт, если он говорит: “Я бы купил”. Так что на данном этапе мнения фокус-групп для меня ничего не значат.

– Вы не собираетесь сократить процесс создания нового автомобиля с семи, скажем, до пяти лет?

– Если посмотреть на этот процесс с точки зрения затрат, то в первые годы – пока идет работа над дизайном – компания почти ничего не тратит. Расходы взлетают, когда в дело вступают инженеры и начинается изготовление промышленных образцов. Так что сокращать срок работы дизайнеров особого смысла нет, потому что это не стоит компании много денег. Скорее стоит вести речь не о сокращении сроков, а о сокращении расходов на техническую работу, а это уже прямо зависит от того, насколько хорошо вы все продумали на стадии “осмысления”. Если вы все сделали правильно, вам не придется пересматривать решения, возвращаться назад, что сэкономит вам и время, и деньги. Так мы и собираемся работать.

Кроме того, срок разработки новой модели зависит и от популярности предыдущей. Mini, например, мы продаем с такой скоростью, которую никто не мог и представить. И потому мы выводим на рынок второе поколение Mini не через семь лет, а через пять.

– Позвольте мне привести вашу цитату из газеты Automotive News Europe: “Сегодня автомобильный дизайн полностью завязан на бренд, а никто лучше не способен выразить ценности бренда, чем собственная дизайнерская команда компании”. Вы отвечаете за дизайн сразу трех брендов, входящих в BMW Group, – BMW, Mini, Rolls-Royce. Насколько это сложно?

– Я очень ценю, что философия группы – сохранять независимость каждого бренда. Но здесь есть нюансы.

Во времена, когда я работал в Fiat и GM, – не знаю, как сейчас, я говорю о том времени – философия этих компаний была такова, что люди, работающие на каждый из брендов, принадлежащих компании, должны были работать отдельно друг от друга. Они были физически разделены: не могли видеть друг друга, общаться друг с другом. И это порождало кучу проблем.

Когда BMW Group превратилась в холдинг, мы выбрали другой путь. Группы дизайнеров работают на конкретный бренд, но наши двери открыты друг для друга. И когда мы видим, кто, как и над чем работает, мы можем концентрироваться на том, что нас отличает друг от друга.

– А как вы делите свое время между разными командами, разными брендами?

– Я работаю всего полдня. То есть 12 часов. (Смеется.) Это тяжело, но мне нравится. Я отвечаю не только за дизайн автомобилей трех брендов, но еще и за дизайн мотоциклов BMW и спортивных машин BMW М-серии – пытаюсь находить баланс. Каждую неделю у нас проходят совещания.

– Вы ведь также отвечаете за разработку экипировки для мотоциклистов?

– Да, у нас есть собственная студия по разработке одежды. Она, кстати, разрабатывает экипировку не только для мотоциклистов, но и для наших рабочих – у нас модные рабочие.

Вы, кстати, не байкер? Зря. Я люблю погонять на мотоцикле.

– А где вы проводите большую часть своего времени – в Мюнхене?

– Да, в Мюнхене, где дом всех наших брендов. К сожалению для Йана Кэмерона, главного дизайнера Rolls-Royce, которому приходится проводить много времени в самолете между Мюнхеном и Гудвудом, где расположен завод Rolls-Royce.

– Как много дизайнерских центров у BMW Group и чего вы ожидаете от нового, который вы открыли в конце августа в Сингапуре?

– Основной дизайн концентрируется в нашей штаб-квартире в Мюнхене. У нас в Мюнхене есть также отдельная студия дизайна. Есть Designworks в Калифорнии и, наконец, новая студия в Сингапуре. Кроме того, иногда мы открываем временные дизайнерские студии в разных странах, и никто не знает, что мы там работаем. Например, мы открывали такую студию в Нью-Йорке. (Подобную секретную временную студию компания создала в 1999 г. в Лондоне – там начиналась работа над дизайном нового Rolls-Royce. – “Ведомости”.)

Студия в Сингапуре для нас очень важна, поскольку в автомобильном дизайне немалую роль играет вопрос логистики – надо перемещать людей, модели, и требуются стабильные условия работы. Многие недооценивают или просто не задумываются о важности правильной логистики в дизайне.

– Над каким количеством проектов вы сейчас работаете?

– Скажем так: больше чем 10, меньше чем 100.

Но я вам скажу более интересную вещь, чем это приблизительное число. Как я уже говорил, еженедельно у нас проходят обсуждения – очень горячие. Какие-то важные – на них мы принимаем решения по той или иной модели, – какие-то просто рабочие. Перед каждым совещанием на стене вывешивается список с именами дизайнеров, отвечающих за тот или иной проект. И если взглянуть на этот список, там фамилии самых разных национальностей: немецкие, французские, итальянские, американские, японские, мужские, женские... 15 лет назад представить такое в BMW было невозможно. А сегодня никто не обращает на это внимания. И это наше очень большое достижение.

– Сколько людей работают сейчас под вашим началом?

– Если говорить о дизайнерах, то это 300 человек в Европе и еще 100 человек в других частях света. Но если мы имеем в виду всех людей, которые работают на подразделения автомобильного дизайна, то это число надо удвоить.

– В прошлом году из Designworks ушли сразу несколько дизайнеров, включая директора студии Нила Брукера. Что произошло?

– Ничего особенного – у всех были свои причины, просто так совпало.

Это жизнь – люди приходят и уходят, я сам менял место работы трижды. Но если вы посмотрите на текучесть кадров в BMW, то увидите, что по сравнению с другими компаниями она минимальна. А с Нилом [который основал собственную дизайнерскую компанию] мы остались в хороших отношениях, я желаю ему всего наилучшего.

– Последний вопрос – про будущий кабриолет Rolls-Royce. Насколько сильно он будет отличаться от концепт-кара Rolls-Royce 100EX?

– Он будет очень похож, хотя некоторые изменения, конечно, будут.

– А великолепный деревянный пол в нем останется?

– Давайте дождемся премьеры.