Арас Агаларов: «Каждый проект для нас как Ватерлоо», - Арас Агаларов, президент и владелец Crocus Group

Кабинет Араса Агаларова украшают эскизы и макеты зданий, которые строит его компания. За рабочим столом президента Crocus Group – книжный шкаф во всю стену, заполненный книгами и альбомами по архитектуре и искусству. «Задняя комната заполнена архитектурными изданиями, – говорит Агаларов. – Ведь я сам придумываю концепции всех своих зданий». На территории «Крокус сити» строится офисный центр, куда должны будут переехать и менеджеры Crocus Group, но Агаларов говорит, что ему новый кабинет не нужен: «При переезде все книги перепутают, без меня никто не разберется».

– Ваши сын и жена тоже работают в «Крокус групп». Это не осложняет жизнь, не обостряет личные отношения?

– Абсолютно нет, потому что сын занимается самостоятельным направлением. Он руководит «Крокус сити моллом», подразделением fashion retail в городе, проектом Vegas, другим ритейлом, например ресторанами. Эмин (сын Агаларова, коммерческий директор Crocus Group и руководитель направления Crocus Group fashion and exclusive retail) самостоятельно выкупил в Столешниковом переулке четырехэтажное здание, превратил его в небольшой универмаг. На последнем этаже построил ресторан Nobu, который скоро откроется. То есть он занимается проектами, со мной не пересекаясь.

– Ирина Агаларова тоже розницей занимается?

– У Ирины бутик подарков и бутик одежды в «Крокус сити молле». Поэтому конфликта интересов, к несчастью или к счастью, нет. А так – сели бы, обсудили, но никто ни с кем не советуется. Очень самостоятельная семья.

– Для нас стало сюрпризом, что вы не привлекаете сторонних архитекторов и в составе Crocus Group есть архитектурное бюро из 40 человек. Почему?

– Любой проект делится на три части – концепция, проект и рабочая документация. Рабочую документацию нет смысла делать за рубежом, потому что, даже если она будет сделана, не пройдет экспертизу и ее надо пересчитывать. Стадию «проект» могут сделать любые архитекторы и конструкторы, они доступны в достаточном количестве. А концепцию я придумываю сам. Когда концепция придумана и нужно посчитать количество лифтов, входов и выходов, машино-мест на стоянках, можно привлечь иностранных специалистов – мы обычно приглашаем американских, потому что считаем, что в этом они самые лучшие.

– Ранее вы заявляли, что на территории «Крокус сити» будут построены 14 небоскребов. Кризис никак не скорректировал ваши планы?

– Башни «Крокус сити Манхэттен» строить не начинали, они в стадии проектирования. Макет, который вы видите, проектировал я сам. То, что стилобатная часть здания шире, я подсмотрел на Манхэттене. Когда приехали американские проектировщики, они на меня посмотрели и спрашивают: «А кто вам делал макет»? Я говорю: «Я сам». Оказывается, я интуитивно сделал макет в соответствии с американским законодательством, по которому стилобатная часть должна быть шире высотной для того, чтобы человек видел рядом с собой уровень трех-четырех этажей и небоскреб не давил на него.

– Не слишком ли плотно стоят здания на вашем макете?

– Если их разбросать, исчезнет аура, и нужного трафика не получится. Чем интересен Манхэттен, это тем, что там очень высокая плотность, но она обеспечена правильным движением и паркингами, и у меня это будет сделано по международным расчетам. Думаю, что как минимум три-четыре небоскреба займут отели. Отели – это не такое количество припаркованных машин. Кстати, под всей стилобатной частью строится трехэтажный паркинг. А сзади проходит метро, метро я накрываю 10-этажным паркингом на 10 000 машино-мест. В результате на территории, прилегающей к «Крокус сити», не считая улиц, может стоять 18 000 машин. И мы не все будем строить сразу, а постепенно, и если будем чувствовать, что паркинга не хватает, можем занять стилобатную часть.

– Когда будете начинать строительство?

– Я думаю, не позже чем через год. Планировали начинать этой весной, но начнем следующей, конечно, если не произойдет нечто особенное. Сейчас у нас на территории строится линия метро, мы строим мебельный центр (60 000 кв. м) и концертный зал Crocus City Hall на 6200 посадочных мест. Многофункциональный зал, предназначенный также для проведения международных симпозиумов и конференций. Зал будет шокирующим с точки зрения новейших технических возможностей. В Crocus City Hall можно будет попасть, не выходя на улицу, прямо из метро. Станцию метро планировали открыть в 2009 г., в случае задержки – в I квартале 2010 г. Начинать стройку новых объектов, пока не закончено строительство станции метро, не имеет смысла. Нет смысла приглашать арендаторов, когда на территории работает строительная техника. Как только будет построена станция метро, мы приступим к строительству «Манхэттена». Строительство высотных зданий займет 18 месяцев.

– На какие средства строите?

– То, что я перечислил – станция метро, зал и мебельный центр в «Крокус сити» , – все это строится на собственные средства. Мы финансируем строительство самой станции метро, а пути финансирует город.

– И во сколько это вам обойдется?

– Станция метро – $20 млн, зал – $50 млн, мебельный центр – $70 млн.

– Ваш основной кредитор по-прежнему Сбербанк?

– Сбербанк осуществляет целевое финансирование. На проект в Воронеже – 80 000 кв. м, концепция гипермаркета «Твой дом», открытие через два месяца. Сейчас мы также строим торгово-развлекательный комплекс Vegas на пересечении МКАД и Каширского шоссе, 400 000 кв. м.

– Сбербанк не приостанавливал выдачу кредитов?

– А зачем? Они останавливают тем, кто не может обслуживать старые кредиты. Мало того, мы обслуживаем кредиты по приподнятым ставкам. Задолженность перед Сбербанком – $600 млн. У нас несколько кредитных линий, некоторые до 2013 г.

– Земельный банк компании большой?

– Мы никогда не приобретали землю без цели. Есть участки в работе – в Москве: 4,5 га под новый «Твой дом» в Осташкове, 9 га в Кунцеве – «Твой дом» и небольшой молл. Есть участок на Новой Риге под «Твой дом» на 4 га и еще около 20 га – до кризиса планировал построить молл с развлекательным центром в стилистике Диснейленда. Все эти объекты на разных стадиях проектирования.

– Кроме Воронежа где еще в регионах планируете строить?

– Есть еще два проекта. В Новосибирске (380 000 кв. м) – выставочный центр, «Твой дом», молл и концертный зал. Земля выделена постановлением, город очень заинтересован в этом проекте, предварительные переговоры мы ведем с ВЭБом. Второй проект в Екатеринбурге – многофункциональный пятиэтажный торговый комплекс на участке 8 га общей площадью 180 000 кв. м.

– В Краснодаре аналогичный проект у вас не получился?

– Наши проекты меняют лицо города и региона. И когда нам предлагают землю за деньги, тем более за немалые, мы туда не идем.

– А Новосибирск не продавал землю?

– Новосибирск продал, не может не продать согласно законодательству. Но есть договоренность, что город в рамках тех денег, которые мы будем платить за аренду, делает инфраструктуру. В Краснодаре сказали: купите и делайте все сами. Я посчитал, что при таком положении окупаемости проекта не будет никогда. И не ошибся: если бы я пошел на краснодарскую историю, то оказался бы в приличной западне. Тогда наша готовность по этому проекту была очень высокая – мы уже были бы в стройке. Так что нет худа без добра.

– Правильно ли мы понимаем, что ваша тактика – заканчивать начатое строительство и не начинать новое?

– У меня в работе достаточно много новых проектов. Многие даже удивляются, что мы ничего не остановили.

– В нынешних условиях сроки сдачи торговых центров будете сдвигать?

– Нет, у нас в любом случае все идет по плану. Возможности обслуживания кредитов ограничены нашими финансовыми потоками, чтобы взять новый кредит, нам нужно погасить старый. Например, кредитная линия Vegas (24 км МКАД и Каширское шоссе) – 10,9 млрд руб. Пока мы эти деньги не освоим и не покажем финансовые потоки, мы конечно, не имеем права прийти в Сбербанк и сказать: дайте деньги на новый проект. Поэтому каждый проект для нас как Ватерлоо – если мы его не реализуем, перекроем возможности дальнейшего кредитования.

– А вы сейчас сдадите площади по тем ставкам, которые обещали банкирам?

– Сдадим! А потому, что мы не обещали сверхъестественных ставок. Арифметика простая: 11 млрд руб., 150 000 кв. м сдаваемых площадей. Даже при средней ставке в $500 это уже $75 млн.

– А где уверенность, что все будет арендовано?

– Но я ведь говорю о средней ставке в $500, а не в $1500. Средняя ставка в ТК «Твой дом» на Каширском шоссе – $1200, в ТК «Твой дом» в «Крокус сити» – $1050.

– Арендаторы уже просят снизить?

– В «Твоем доме» нет: лист ожидания, и никакого снижения быть не может. Доход ТК «Твой дом» в январе на 25% превысил результаты января прошлого года, динамика декабря 2008 г. – на 30% больше по сравнению с декабрем 2007 г. Понятно, если ситуация ухудшится – увольнения, сокращение зарплат, – мы тоже почувствуем, и это глупо отрицать. Но на этом направлении бизнеса группы у нас очень большой запас прочности. У некоторых арендаторов «Крокус сити молл» обороты упали. Ставки по некоторым договорам были снижены на 10–25%. А некоторые арендаторы даже не обращались – такие обороты, что просить о скидке просто неудобно.

– А как идет ваш собственный розничный бизнес?

– «Твой дом» – изменений нет. В сегменте fashion retail снижение на 10–20%. Может быть, отчасти потому, что это направление не было высокоэффективным. Возможно, для тех операторов, у кого был высокий КПД с квадратного метра, падение оказалось более значительным. А подразделение Эмина не закупало много товара в предыдущие сезоны, и я все время на эту тему с ним дискутировал: «Эмин, как можно увеличить оборот, если ты постоянно ограничиваешь бюджет закупки? Мы же можем купить больше и продать больше». Он отвечал: «Купить больше – это риск, можем остаться с большими остатками». С этой позицией мы и вошли в кризис.

– До кризиса многие люксовые бренды начинали бизнес в России самостоятельно. Как вы считаете, кризис поменяет как-то этот процесс? К вам с предложением сотрудничества марки не обращаются?

– Честно говоря, я давно потерял интерес к направлению fashion retail. Не знаю ни одной успешной компании в мире, которая бы сделала свой капитал исключительно на дистрибуции люксовых брендов. Владельцы люксовых брендов создают большие капиталы на разнице между ценой производства и ценой реализации. Но какой смысл бороться за марку, чтобы в результате иметь обязательства по ежегодному увеличению бюджета закупки на $5 млн или $10 млн на продукцию, в стоимость которой уже заложена наценка в 100–200–300% и более! Мне намного интересней создавать новые концепции.

– Какой доход дают эти бизнесы?

– Молл – около $40 млн в год, направление fashion retail в Москве – $70 млн. Два гипермаркета «Твой дом» – $580 млн.

– Как обстоят дела с выставочным бизнесом?

– Когда мы в 2003 г. построили первый павильон «Крокус экспо», получили доход в $20 млн. К 2008 г. мы подошли к отметке в $160 млн, причем только от стоимости аренды – без учета доходов от строительства стендов, кэтэринга и т. д. План на этот год – далеко за $200 млн. В крайнем случае мы не выполним план 2009 г., но то, что доходы не будут меньше уровня 2008 г., можно не сомневаться.

– Значит, вы не будете снижать цену для экспонентов и зрителей?

– Будем снижать не будем, количество выставок возрастет. Если вы владелец бизнеса и у вас все стабильно – зачем вам выставляться? А если кризис и появились проблемы – как раз необходимо принять участие на выставке, чтобы найти новых партнеров. Поэтому в кризисные периоды выставочная интенсивность увеличивается. Если обратите внимание на выставки, которые проходят в «Крокус экспо» сегодня, посетителей меньше не становится.

– У вас ни одна выставка не отменилась?

– Ну, может быть, одна-две.

– Можете провести параллели с 1998 годом – тогда же все было настолько плохо, что вам пришлось продать ваш выставочный бизнес.

– Тогда другая была история. Выставочные проекты «Крокуса» были арендаторами Экспоцентра. Мы попросили отсрочку платежей – у наших клиентов были проблемы. Экспоцентр сказал: «Нам все равно». Такая позиция привела к тому, что мы вынуждены были продать свою программу и уйти.

Будучи организаторами собственной программы выставок, мы понимаем, что нельзя занимать одностороннюю позицию, и становимся более гибкими. У Crocus Group жесткая система ежемесячных выплат Сбербанку. Поэтому говорить, что мы понимаем вас, можете не платить, приходите через год, мы не можем. Находим компромиссы. Например, у компании не получается организовать выставку в запланированном объеме. Мы предлагаем оплатить запланированный объем, а часть этих средств компании перенести в зачет следующего года.

– Летом вы говорили, что видите именно в выставочной индустрии большие перспективы для роста бизнеса. Ваша оценка не изменилась?

– Продав выставочный бизнес в 1998 г., по контракту я не имел права заниматься выставочной индустрией в течение пяти лет. Я честно выдержал этот срок и начал заново. Помимо держателей площадей мы становимся держателями выставочной программы, что для меня очень значимо. Дело в том, что когда ты сдаешь просто площадь, то это, условно говоря, $5 с 1 кв. м в день. Выставочный период – 10 дней, это $50. Когда ты сам становишься организатором выставок, это те же квадратные метры, только не за $5, а за $300. В бизнесе такие категории, как обиделся, расстроился, не существуют, но большие выставки хочется делать самому, не потому что кто-то заработал, а ты – нет. Просто сам процесс организации выставки очень интересный, это такое общественно значимое событие полезное абсолютно для всех.

– Вы лично контролируете подрядчиков. Зачем?

– Стройка – перманентный процесс. Если ты в этом процессе не разбираешься, тебя будут все время обманывать.

– Вы считаете, что это эффективное использование вашего времени?

– Нет, но я вынужден. Если бы я этим не занимался, а занимался макроэкономическими проблемами, то не было бы «Крокуса». Ресурсов не хватило бы его создать. Если объем нашей кредитной нагрузки соотнести с тем, что построено и создано, то стоимость строительства получится меньше $1000 за 1 кв. м. За такие деньги никто вам в мире ничего не построит.

– Какая структура у Crocus Group?

– Одна акция – один владелец. ЗАО «Крокус групп» – холдинговая компания. Все остальные компании – филиалы. К аффилированным компаниям, например, относится ООО «Билдэкспо», соотношение 80% на 20%.

– Как вы мотивируете топ-менеджеров, если понятно, что первым лицом в семейной компании они не станут?

– В компании работает 6000 человек, все не могут стать первым лицом. Но сотрудники могут претендовать быть первыми лицами в новых ритейл-проектах, становиться руководителями новых направлений. Если компания растет, всегда есть возможность поднимать людей внутри, а не приводить извне. Перспектива роста есть всегда.

– Сокращения вы проводили?

– Зарплаты где-то по группе сокращали, но людей не сокращали и даже будем набирать еще на новые объекты.

– Летом вы говорили, что будете продавать особняки в Agalarov Estates по $10 000 за 1 кв. м. И как сейчас идут продажи?

– Этот проект мы не рекламируем. Несколько резиденций продано, в одной уже живут, другие – в стадии внутренней отделки. На данном этапе построено 40 резиденций.

– Цены не меняли?

– Мы можем менять только в сторону увеличения. Кстати, некоторые клиенты, которые смотрели, заняли выжидательную позицию – позванивают в надежде, что есть снижение. Но снижения не будет. Вплоть до того, что я там буду жить один. У меня нет кредитной нагрузки, никому не должен по этому поселку. Я считаю, что это лучшее вложение, которое может быть.

– Себе тоже строите там дом?

– Да. Небольшой, тысячи на три метров. Эмин с Лейлой (Лейла Алиева, его жена, дочь президента Азербайджана Ильхама Алиева. – «Ведомости») там тоже строят себе дом – около 3000 кв. м.

– Кажется, там не очень большие земельные участки?

– Примерно с размер дома – если дом 3000 кв. м, то участок в 1,5 га. Если 2000 кв. м, то 1 га. Это не я придумал. В Америке самый дорогой адрес – Алпайн, Нью-Джерси. Там есть дома и у меня, и у Эмина. У Эмина около 1000 кв. м, по американским меркам это дом небольшой. Дома стоят на таких же участках: соотношение дома к участку я подсмотрел в Америке, где по законодательству на участке определенного размера вы можете поставить дом определенной площади, регламентирована даже кубатура дома.

– А у вас много недвижимости за рубежом?

– Есть недвижимость в Баку. Недвижимость в США мы приобрели, потому что с первого класса в США учится моя дочь Шейла. Дом моя дочка выбрала сама. Покупали по схеме, которая сейчас критикуется: можно получить кредит на 30 лет по ставке 5%, которая не меняется, с первоначальным взносом в 10%. Грубо говоря, $7-миллионный дом можно купить за $700 000 и расписать платежи на 30 лет, получается что-то около $30 000 в месяц. И все уже готово: не как у нас – купил дом, а потом достаешь еще $20 млн на отделку.

– Как вы отдыхаете?

– Сложно. Представьте, если человека всю жизнь продержать в заточении, а потом выпустить на волю. Прежде чем я начинаю отдыхать, три дня идет борьба с самим собой. На отдыхе я первое время на взводе. Пытаюсь найти себе занятие. И только день на пятый я начинаю отдыхать, а на десятый думаю, а может, вообще здесь остаться, а на одиннадцатый понимаю, что надо возвращаться. У меня очень редкий отдых. Я люблю море, потому что родился и вырос на море.

– Название своей кандидатской диссертации помните?

– Я кандидат экономических наук и тема моей диссертации «Формирование и использование фонда заработной платы на примере предприятия связи». Одну из рецензий подписал В. Б. Булгак, в то время начальник финансового управления Министерства связи СССР, позднее вице-премьер РФ. Написал, что мою диссертацию необходимо использовать в плане XI пятилетки для отрасли связи. Я объездил несколько республик и доказал очень простую вещь: для разных республик фонд зарплаты никак не связан с результатами труда. Когда я показал эти данные министерству, они были очень удивлены. На защите было необычно интересно – ведь мало кто слушает защиту, как правило. Но когда я начал озвучивать шокирующие цифры, все притихли, и я достиг главного – все вопросы были по теме диссертации.

– Докторскую не стали писать?

– Ушел в бизнес. Мне много раз предлагали, мол, напишем сами, но мне моя кандидатская так досталась, что рука не поднимается становиться фальшивым доктором экономических наук.

Отец и дети

Агаларов – один из немногих крупных российских бизнесменов, кто не прячет от публики свою семью. Эмин давно любим глянцевыми журналами, но женитьба на дочери президента Азербайджана сделала его настоящей звездой. Агаларов рассказывает: «Я недавно беседовал с Ксенией [Собчак] на эту тему. Она говорит: «Я никогда не поверю, что это не брак по расчету». Но это не брак по расчету. Эмин с друзьями решили поехать в горы – кажется, в Санкт-Мориц. Там они с Лейлой увидели друг друга. И начали общаться, перезваниваться – без согласия родителей, что для восточной семьи такого уровня почти невозможная ситуация. Вскоре Эмин сообщил: «Папа, мы решили пожениться». Его дочере Шейле 21 год, она учится на дизайнера. Шейла с шести лет живет в США, Эмин уехал в Америку в 12 лет. Не боится ли бизнесмен, что дочь вырастет американкой? «Есть такая опасность, но очень надеюсь, что, когда она закончит институт, обязательно сюда приедет. Эмин не собирался жить в России, но, когда приехал сюда, мне удалось его переубедить. Шейла мечтает реализовать собственный дизайнерский проект. Она очень красиво одевается, но принципиально покупает недорогую одежду. У нее есть объяснение: «Какой смысл платить за платье $3000–5000, если его можно надеть только два раза?» Она не любит украшения. Пытаюсь ей что-то подарить – есть чувство вины, что уделяю мало внимания. Она раздраженно говорит: «Папа, зачем ты заставляешь меня думать о том, что я могу потерять твой подарок?» Агаларов говорит, что ему удалось не потерять контакта с детьми: «Дети воспитываются на моем личном примере. Эмин, например, слышит, как я каждый день говорю с мамой, которой 94 года. Когда он жил в Америке, я звонил ему каждый день – не просто так, а придумывал повод и звонил. Говорили о музыке, я советовал исполнителей. Все, что Эмин сейчас исполняет (музыкальный проект под брендом EMIN. – «Ведомости»), – это же «моя» музыка. Я мог позвонить сыну в США и сказать: Эмин, а ты слышал, например, Стиви Уандера? Американская молодежь и в то время слушала совершенно другую музыку. Он купит пластинку, я перезваниваю – он говорит: «Пап, отлично». «Иногда со стороны его манера общения со мной кому-то даже может показаться бестактной, но я легко это принимаю, потому что мы уже давно товарищи. Это очень ценно».