А у вас телевизор какой?
«Латышскую любовь» Новый рижский театр привез в Москву в первый раз, но кажется, что мы ее уже видели
Спектакль сыграли во внеконкурсной программе «Золотой маски», и еще перед показом всезнающая фестивальная публика волновалась: это у нас впервые, вы ничего не путаете? Спутать несложно: фестиваль NET привозил в Москву постановку с похожей структурой и похожим названием – «Латышские истории». Разница между двумя спектаклями Алвиса Херманиса в нюансах, но важных: в «Историях» было больше документальности, в «Любви» – более узкая тема.
Отправная точка для этюдов – объявления о знакомствах, материал сам по себе благодатный, равно комический и побуждающий к сочувствию. Но если в «Латышских историях» микросюжеты эпизодов были невыдуманными, то здесь персонажей и сценки пришлось сочинять из пары газетных строчек или бытовых наблюдений.
Герои «Латышской любви» – все те же бесконечно занимающие Алвиса Херманиса маленькие люди с их смешными чувствами, глупостью, самомнением, несчастьями, мечтами. И большим одиночеством, делающим их такими нелепыми и такими беззащитными – независимо от возраста и социальных ролей. На фоне сменных планшетов с нарисованными интерьерами или пейзажами появляются старый художник и бывшая балерина, школьник и учительница, пара юных поэтов, геи среднего возраста, пациенты больницы, районные работники культуры, интеллигенты с большим книжным шкафом и пенсионеры с жадным интересом к моделям бытовой техники и пачкой счетов за коммунальные услуги.
«Если спать вместе будем, на отоплении сэкономим».
В каждой сценке есть эффектная точка, анекдотическая деталь. На одном свидании хоронят уже протухшего кота, на другом показывают коллекцию домашних тапочек. Для третьего, пятого, седьмого тоже придуманы остроумные решения. Прекрасен видеофрагмент с отсылкой к «Балу» Этторе Сколы.
Анекдоты – жанр необременительный, можно рассказывать долго. «Латышская любовь» идет четыре часа, а могла бы и больше: удовольствие получают и артисты, и публика, всем очень уютно; анекдоты – жанр соборный. Недаром Херманис заканчивает спектакль историей о встрече двух пожилых хористов на празднике народной песни.
Мы разные; мы одинаковые. «Латышские истории» и «Латышская любовь» схожи, как эти два утверждения. По видимости идентичные, по сути спектакли противоположны. Первый существует на границе между искусством и обыденностью, живет искренним интересом актеров к своим реальным героям. Метод второго – обобщение, национализация частного опыта чувств. Типизация. И потому умная, добродушно ироничная «Латышская любовь» все же немного играет еще и в эстраду.