Авторский вечер Александра Маноцкова: Композитор вышел в концерт

Если среди композиторов есть белые вороны, то Александр Маноцков – одна из самых белых. Он не принадлежит ни к одному направлению, а на композиторскую сцену пришел как практик, владеющий несколькими инструментами – виолончелью, гитарой, арабской дарбукой. Маноцков пел и дирижировал народными хорами, создавал ритуальные фольклорные действа, писал музыку к спектаклям столь разных режиссеров, как Андрей Могучий и Кирилл Серебренников, а венцом его театральной деятельности стал «Гвидон» – хоровая опера на тексты Хармса, напоминающая литургию и поставленная Александром Огаревым в самом сакральном театре Москвы – Школе драматического искусства.

Здесь же теперь прошел и авторский концерт Маноцкова, в котором композитор продемонстрировал несколько сочинений – и несколько способов выдумывать оригинальные концепции. Один из опусов написан им для саксофона и струнного квинтета. На слух он напоминает барочную сюиту танцев – медленных и быстрых. Танцевальность и телесность – части композиторской органики Маноцкова. Вместе с тем сочетания ритмов в разных голосах порой бывают настолько заковыристы, что, чувствуется, не обошлось и без кабинетной проработки ритмоформул. Но есть и третий план, традиционно важный для русской музыки, – литературная программность. Сочинение называется «Семь портретов (Архангелы)». В каждой части скрыт сюжет, важный, похоже, больше для композитора, чем для слушателя. Но слушателя он побуждает к мыслям и разгадкам. Например, шестая часть цикла играется саксофоном без мундштука – и саксофонист Андрей Кравченко с большим трудом выдувал мелодию норвежской народной песни, а звучание выходило похожим на армянский дудук. Но важен был не национальный момент, а именно бег с гирями на ногах, преодоление неудобства. Аккомпанирующих саксофону струнников композитор тоже обязал играть эту часть левой рукой, что прямым образом сказалось на звуке. Все музыканты играли, казалось, связанные невидимыми путами. А назывался номер «Рафаил» – этот архангел был знаменит именно тем, что побеждал демонов, связывая их и запихивая под землю.

Совсем в другом ключе решены «Народные песни Достоевского»: их вместе с Dolce-квартетом исполнил хор театра на Сретенке. Здесь, напротив, примитивному материалу – вроде городского романса, который могла бы петь юродивая героиня писателя, – придана изысканная гармоническая и полифоническая огранка.

В конце программы общими силами исполнили Missa De Angelis. Первоначально написанная для барочного контратенора, эта сольная месса теперь прозвучала в исполнении Марии Шенталинской на манер русского духовного стиха. А красиво придуманные флажолеты контрабаса нет-нет да и проговаривались слушателю, что композитор еще и очень веселый человек.