От редакции: Оскал капитализма
Если бы Детройт был в России, ему не удалось бы обанкротиться. Да, обязательства бюджетов регионов и муниципалитетов в России растут, в частности и из-за необходимости исполнять поручения Владимира Путина. Но опасаться нечего: ситуация, похожая на детройтское банкротство (см. статью на стр. 04), в России непредставима. И не только потому, что наш капитализм гуманнее «их» капитализма.
Во-первых, российское законодательство не предусматривает банкротства муниципалитета. Конечно, и в Америке банкротство муниципалитета – совсем не то, что банкротство предприятия, муниципалитет не может быть ликвидирован; банкротство дает ему возможность радикально реструктурировать долги, продолжая исполнять функции органа власти и обеспечивать гражданам соответствующие услуги.
Во-вторых, в России в отличие от Америки бюджетный федерализм (да и вообще федерализм) существует только на словах. Регионы и тем более муниципалитеты сильно ограничены центром в самостоятельной финансовой политике. Центр контролирует и доходную, и расходную часть бюджетов регионов, регионы следят за муниципалитетами. Ставки налогов и перераспределение средств между бюджетами определяются центром. Уровень долга субъектов Федерации и муниципалитетов законодательно ограничен, параметры выпуска облигаций контролируются федеральными властями.
В такой ситуации местным властям трудно самостоятельно подвести свою территорию к банкротству (если не считать случаев прямого мошенничества). С другой стороны, в этом им очень даже может помочь как раз федеральная власть. Большую часть налоговых поступлений из регионов забирает центр.
Несмотря на законодательный запрет навешивать на региональные бюджеты дополнительные обязательства без соответствующих федеральных субвенций, именно это и происходит. Исполнение президентских послевыборных указов в части повышения зарплат бюджетникам увеличивает расходы региональных бюджетов без соответствующей компенсации. Регионы вынуждены делать свой «бюджетный маневр»: резать инвестиционные планы, другие расходы и наращивать долг. Правда, общий объем долга пока невелик: к 1 апреля совокупный долг регионов с учетом бюджетных гарантий достиг 1,5 трлн руб. (около 21% собственных доходов), увеличившись после кризиса в 2,5 раза (данные S&P).
В-третьих, банкротства регионов или крупных городов центральная власть не допустит из того же популизма – это был бы огромный удар по имиджу. Ситуации вроде кризиса в моногороде (Пикалево) или больших долгов региона (Московская обл.) власть решает в ручном режиме, принуждая бизнес к социальной ответственности или помогая вливаниями из федерального бюджета. Легко представить, как автомобильные гиганты в российском Детройте получали бы бюджетные кредиты и введение импортных пошлин на автомобили, а мэрия Детройта – субвенции из бюджета, скажем, Самарской области.
Полностью контролируя финансовые полномочия регионов, центральная власть часто создает им серьезные проблемы. Но она же в случае чрезвычайной ситуации проблемы разрешает. Это одна из характерных черт сверхцентрализованной и, по сути, унитарной системы управления. Печальным следствием этого является чрезвычайно низкая квалификация региональных чиновников, в том числе финансовых, потому что думают в Кремле, а не в регионах.