От редакции: Пробный камень
Связь иностранных разведок с отечественными правозащитниками стала главной темой уходящей недели. Начиная со спецрепортажа Мамонтова в эфире ВГТРК, все государственные каналы освещали скандал в заранее утвержденном русле: “негоже правозащитникам брать деньги у противника”. Дума провела специальные закрытые слушания с демонстрацией волшебного камня и приняла специальное заявление о недопустимости влияния спецслужб на деятельность некоммерческих организаций (НКО). Наконец, ситуацию прокомментировал и президент: “В этом случае никто не может сказать, что деньги не пахнут”. Он уверен, что после этого инцидента многим станет понятно, почему в России принят закон, регламентирующий деятельность НКО.
Но дело-то кажется шитым белыми нитками. В чем состояла цель операции британских спецслужб? Неизвестно. Предъявлен только камень-передатчик, причем не тот, около которого ходили сотрудники посольства. Задержан российский гражданин. В чем его обвиняют? Пока неизвестно. Можно было предположить, что после демонстрации фильма начнется международный скандал с обоюдными высылками разведчиков под прикрытием и гневными нотами. Но шпионы на местах, а российский МИД даже ни разу не прокомментировал ситуацию. Чем подтверждается связь правозащитников со спецслужбами? Пока только демонстрацией платежек о передаче денег Московской Хельсинкской группе, подписанных, как уверяет представитель ФСБ Сергей Игнатченко, вторым секретарем посольства Марком Доу – тем самым, задержанным у злополучного камня. Но председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева отрицает, что Марк Доу подписывал документы в рамках британского гранта, полученного МХГ. Наконец, ни шпионаж, ни финансирование правозащитников через разведку пока не получили судебной оценки.
Главная цель акции была, похоже, далека от интересов контрразведки. По результатам опроса, проведенного в конце 2005 г. центром Юрия Левады, только 37% россиян считают возможным использование НКО зарубежных грантов, 42% полагают, что это недопустимо, еще 21% колеблется. И пропагандистская атака с добавлением все новых информационных поводов создаст у значительной части населения представление: “правозащитники = шпионы”. А это снизит авторитет данной профессии и затруднит деятельность благотворительных фондов. Александр Брод, руководитель Московского бюро по правам человека, уже заявил, что в некоторых российских компаниях ему отказали в помощи под предлогом связей правозащитников с иностранными разведками.
Наконец, власть получила нужное ей подтверждение необходимости принятия драконовского закона, накладывающего жесткие ограничения на деятельность НКО.
Хочется верить, что слова президента о том, что “единичный инцидент не может скомпрометировать идею”, и обещание поддержки НКО – это не пустые слова и не просто “картинка” для Запада. В Кремле должны понимать, что массированная атака власти на НКО, вызванная страхом, что через них из-за рубежа будут поступать деньги для цветных революций, может иметь непредсказуемые последствия. Ведь даже сегодня обращение к правозащитникам – это, как правило, жест крайнего отчаяния. Дискредитация в глазах людей и тем более закрытие неугодных властям общественных организаций под предлогом их связей с заграничными фондами и разведками лишит правовой и психологической помощи сотни тысяч людей. Жалобы уполномоченному по правам человека в РФ за прошлый год направили всего 55 000 человек. А куда будут обращаться те, кто уже не верит ни судам, ни прокуратуре, не имеет сил и средств на долгие тяжбы и считает, что до царя высоко, а до Москвы далеко?