Верный Устинов
После ухода Владимира Устинова с генпрокурорского поста, который он в статусе исполняющего обязанности занял в конце июля 1999 г., старейшиной российского властного цеха (непрерывно находящимся на одной и той же должности высокопоставленным госслужащим) стал Владислав Сурков, работающий замглавы администрации президента с начала августа того же 1999 г. Только сумасшедший конспиролог может счесть это мотивом отставки генпрокурора, однако же символ тут увидеть вполне позволительно: у Путина из ельцинских сохранился единственный, но самый совершенный инструмент, способный к любым функциональным изменениям.
Устинов – иное орудие, нежели Сурков, его главная сила – безупречная верность высшему руководству и упорство в исполнении его воли. Вот подобающая случаю цитата из “Верного Руслана” Георгия Владимова: “Восторг повиновения, стремительный яростный разбег, обманные прыжки из стороны в сторону – и враг мечется, не знает, бежать ему или защищаться. И вот последний прыжок, лапами на грудь, валит его навзничь, и ты с ним вместе падаешь, рычишь неистово над искаженным его лицом, но берешь только руку, только правую, где что-нибудь зажато, и держишь ее, держишь, слыша, как он кричит и бьется...”
Сведущий человек, следящий за карьерой Устинова, объяснил мне, что сенсации в его отставке нет, генпрокурор еще в прошлом году обещал к лету 2006-го уйти на покой: он глубоко верующий, и ему не стало сил исполнять тяжелую генпрокурорскую работу. Я бы до конца поверил этому, если б Устинов явился в Совет Федерации или каким-то иным способом обозначил желание оставить кресло. Но он не явился и не обозначил, и сомнения в добровольности отставки остались.
В газетах пишут, что Устинов именно что уволен – не то за какие-то личные политические амбиции и своеволие; не то за чересчур последовательное отстаивание интересов “Роснефти”; не то из-за слишком серьезного усиления блока силовиков. Может, и так, но тогда мы дружно прошляпили момент, когда верный Устинов стал самостоятельным.
Проще дать иное объяснение. Наступает, видать, пора, когда верности и упорства мало, когда надобны иные таланты. Станет ли отставка Устинова началом перекройки властной структуры в целом, говорить рано, наверное, станет; но то, что перед сложными во всех смыслах выборами 2007–2008 гг. на первый план выдвигаются политические навыки, а не профессиональная подготовка, гибкость, а не компетентность, публичность, а не корпоративность, – очевидно. Еще цитата из Владимова: “В чем несчастье этого пса, я знаю. Он считает, что служба всегда права. Это нельзя, Руслан, пойми, – если хочешь выжить. Ты слишком серьезен. Смотри на все как на игру”.
Между прочим, в развитом мире – а мы ведь стремимся быть на него похожими, не правда ли? – высшие, самые заметные должности всегда занимают политические деятели. К их бесспорным и очень важным достоинствам следует отнести и то, что они легко меняют хозяев.