От редакции: Южный энергетический
Сегодня становится совершенно ясно, что переход “Газпрома” на рыночные принципы ценообразования в 2006 г. был очень полезен. Он вызвал цепную реакцию четкого осознания своей выгоды странами – партнерами России в газовом секторе. В конечном счете это приведет к выравниванию диспропорций на рынке, диверсификации каналов поставок и усилению конкуренции.
Проект Прикаспийского трубопровода, декларацию о строительстве которого главы России, Туркмении и Казахстана подписали в мае, испытывает проблемы. К 1 сентября стороны не подписали (а собирались) договор о строительстве – не успели подготовить документы. Теперь появилась информация, что 12 сентября (отложенная дата подписания) в Ашхабад может не прибыть Владимир Путин. В мае стороны договорились еще и о реконструкции газопровода Средняя Азия – Центр. Тогда утверждалось, что модернизация инфраструктуры позволит транспортировать через Россию до 90 млрд куб. м газа в год (при том что сейчас Россия закупает в Туркмении порядка 40 млрд куб. м).
Но Туркмения теперь рассчитывает не только на Россию. 29 августа президент Гурбангулы Бердымухамедов благословил сварку первого символического стыка газопровода Туркмения – Китай. С 2009 г. Туркмения обязалась поставлять в Китай 30 млрд куб. м газа в год, а китайская CNPC, в свою очередь, получила возможность разрабатывать на основе СРП месторождение Багтыярлык. Кроме того, Туркмения не скрывает желания поучаствовать в газопроводе Nabucco (он должен поставлять газ из Ирана и Центральной Азии в Европу, минуя Россию). Существуют варианты наполнения Nabucco. Туркмения либо будет добавлять свой газ (10 млрд куб. м) к иранскому через иранскую же территорию, либо заменит иранский газ (30 млрд куб. м) через Транскаспийский трубопровод, проект которого поддерживают США. Замгоссекретаря по вопросам энергетики и экономики Дэниэл Салливан в августе провел соответствующие переговоры в Ашхабаде.
Вслед за Туркменистаном занять более активную позицию на рынке готовится и Иран, причем помочь ему в этом может Турция.
В Турции к сентябрю стабилизировалась политическая ситуация: наконец избран президент (Абдулла Гюль) и сформировано новое правительство (со старым премьером Тайипом Эрдоганом). Позиции умеренно исламистской Партии справедливости и развития усилились. Одним из первых шагов нового правительства стало заключение ряда соглашений с Ираном, в частности о создании СП по транспортировке через Турцию в Европу до 35 млрд куб. м иранского газа (через не существующий пока Nabucco) и о строительстве турецкими компаниями в Иране трех тепловых электростанций.
США тут же увидели в этом исламскую угрозу и сотрудничество со страной-изгоем, хотя соглашения выгодны Европе, которая стремится диверсифицировать свои источники газа. Турция же по-прежнему стремится в Евросоюз.
Ирану, со своей стороны, выгодно усиление влияния в регионе. Страна укрепляет сотрудничество с соседями – Азербайджаном, Арменией (на границе с той и другой страной на паритетных началах строятся по две ГЭС), Грузией (Иран обещал вложить $1 млрд в ее экономику) и той же Туркменией, у которой сейчас импортирует газ. Если прагматизм победит, Иран вполне может сыграть на разногласиях США, Европы и России. Результатом будут инвестиции в месторождения с последующим выходом на европейский рынок газа.
Турция, хоть и зависит от российского газа, хочет эту зависимость сократить. Азербайджан уже у “Газпрома” ничего не покупает, зато получил американский грант на разработку проекта Транскаспийского газопровода.
Безусловно, реальность любых планов зависит от запасов газа. Сколько его у Туркмении, достоверно не известно. Иран на данный момент – нетто-импортер (впрочем, по доказанным запасам он второй в мире – 27,5 трлн куб. м, по данным Oil & Gas Journal). Как бы то ни было, Россия и “Газпром” теряют на юге эксклюзивных партнеров. Вернее, приобретают очень прагматичных партнеров, которых не припугнешь политическими мерами и которых мало волнует российская энергетическая стратегия. Тем сильнее – теоретически – должен стать “Газпром”, закалившись в конкурентной борьбе.