От редакции: Мера демократии
Парламентские выборы в Белоруссии интересны для России с двух точек зрения – внешне- и внутриполитической. Они неожиданно дали повод «помериться демократиями». И ожидаемо стали предметом торга со стороны Александра Лукашенко – Минск в условиях противостояния России и Запада получил возможность поднять ставки в борьбе за свою лояльность.
«Не меньше у нас демократии, чем на Украине и в России, вместе взятых», – сказал Александр Лукашенко, выходя с избирательного участка. Возможно, он имел в виду послабления для оппозиции, сделанные накануне выборов: ряд оппозиционеров были выпущены из тюрьмы – «ради нормализации экономических отношений с Европой», как признался сам президент. В ЦИК были допущены наблюдатели от оппозиции, выделено дополнительное время для телетрансляций выступлений оппозиционеров. В отличие от 2004 г. кандидаты от оппозиции – около 70 человек – были зарегистрированы и участвовали в выборах. Лукашенко даже высказывал пожелание, чтобы оппозиция прошла в парламент. За выборной кампанией следили более 900 международных наблюдателей, из которых более 400 представляют миссию ОБСЕ, более 300 – миссию СНГ.
Европа действительно повернулась к Белоруссии лицом накануне выборов. Министры иностранных дел стран – членов ЕС заявили 15 сентября, что санкции в отношении Минска могут быть пересмотрены, если ОБСЕ признает итоги выборов. Сейчас в ЕС закрыт въезд для ряда белорусских официальных лиц, включая президента, невозможны двусторонние министерские переговоры, Белоруссия исключена из генеральной системы торговых преференций. США также оказали знаки внимания: один из чиновников поставил развитие отношений с Белоруссией в зависимость от итогов выборов. Впрочем, минфин США в конце августа снял санкции с госконцерна «Белнефтехим», действовавшие с ноября 2007 г.
Впрочем, формальные условия соблюсти не удалось: ни один из оппозиционеров в парламент не прошел, представители ОБСЕ, отметив улучшения в избирательном процессе, все-таки не признали выборы демократическими, поскольку власти контролировали их ход и подсчет голосов. Но это совершенно не означает, что Запад потеряет к Минску интерес. Вообще, в последнее время в мире идеологическая составляющая отношений (например, продвижение демократии) снизилась, уступив место борьбе за сферы влияния.
Западу нужна Белоруссия, что позволяет Лукашенко поднимать ставки в игре с Москвой. Он и раньше делал попытки подружиться с Европой, но тогда Европа не была так заинтересована в этой дружбе. России также нельзя терять своего единственного институционального союзника. Вопрос признания-непризнания независимости Южной Осетии и Абхазии (Лукашенко обещал, что решать его будет вновь избранный парламент) в этих условиях не является критическим. Индикатором дружбы скорее будет углубление экономического и военно-политического сотрудничества в рамках ОДКБ и Евразэс. Но за дружбу Москва наверняка будет вынуждена доплатить, например, газом.
Что же касается сравнения демократий, то Лукашенко, возможно, недалек от истины. Во всяком случае, в важнейшем вопросе существования оппозиции. «Жизнь нынешней оппозиции и ее верхушки недолговечна. Ей осталось буквально, может быть, несколько месяцев или лет <...> это не оппозиция – они представляют только себя», – заявил Лукашенко. Как будто про российский Союз правых сил, который одновременно с белорусскими выборами фактически прекратил существование: часть его, очевидно, уйдет в несистемную оппозицию, часть перетечет в системную.
Кремль, безусловно, использовал опробованные Лукашенко (начиная с 1996 г.) жесткие методы борьбы с оппозицией, включая разгон митингов, контроль над СМИ и т. п., но в меньшей степени. В России, например, есть еще независимая пресса. В отличие от Минска, настолько зачистившего оппозицию, что избиратели просто не заметили ее на выборах, Москва старалась создать оппозицию лояльную. Но лояльная оппозиция – это оксюморон. Избиратели ее тоже не замечают.