От редакции: Две реальности

В понедельник председатель ЦБ произнес знаменитую уже фразу о «повышении гибкости валютного курса с некоторой тенденцией к ослаблению рубля». Это мужественные слова, потому что политики, конечно, по должности обязаны успокаивать граждан и предупреждать панику, но не должны совершенно отрываться от реальности.

Реальный курс рубля объективно снижается в результате падения цен на нефть и замедления ожидаемых темпов роста экономики. Возможно, лучшей политикой властей было бы не препятствовать этому ослаблению и не тратить резервы на то, чтобы поддерживать слишком высокий (по отношению к падающему экспорту) курс рубля. Поддержание завышенного курса национальной валюты очень напоминает ситуацию 1996–1997 гг., которая плохо кончилась, замечают аналитики Райффайзенбанка. С июля, когда резервы были на пике ($597 млрд), ЦБ лишился уже $112 млрд.

Поэтому смелость Игнатьева, назвавшего наконец вещи своими именами, заслуживает уважения. Теперь вопрос лишь в том, будет ослабление рубля резким или плавным и контролируемым. Эти сценарии отличаются не только экономическими, но и политическими последствиями.

Плавное снижение означает, что ЦБ будет продолжать использовать резервы для сглаживания колебаний рубля на пути к более равновесному курсу. Правда, учитывая, что заявление Игнатьева неизбежно усилило позиции доллара, постепенное ослабление рубля не будет простым и дешевым. Население и рыночные игроки восприняли слова председателя ЦБ как сигнал к действию: теперь даже самые стойкие сторонники рубля запасаются долларами. В такой ситуации возможны любые иррациональные действия, противостоять которым ЦБ будет трудно.

Важнейший канал влияния на массовую аудиторию – федеральные телеканалы подчеркнуто не замечают кризис. Пока трудно сказать, насколько выигрышна такая информационная политика в среднесрочной перспективе, а не только в краткосрочной. Но можно предположить, что, если расхождения между телевизионной и уличной реальностями будут слишком заметными и это несовпадение будет продолжаться долго, граждане перестанут верить телевизору и будут считать ценники в обменных пунктах единственным надежным источником информации.

Тогда политика замалчивания потеряет смысл, поскольку доверие к самому каналу информации будет подорвано.

Именно поэтому заявление Игнатьева, сближающее две реальности, очень важно. Оно может свидетельствовать о том, что власти не хотели бы шокового ослабления рубля. Резкие изменения такого рода всегда неприятны, и единственный плюс, о котором можно говорить, – это краткосрочность эффекта. В этом случае население получает серьезный, но единовременный шок, который можно смягчить с помощью сильных политических и социальных институтов. С точки зрения части политиков, резкий шок переносится легче, чем медленное и мучительное сползание вниз. К тому же россияне за последние 15 лет пережили много потрясений и психологически к ним подготовлены.

Каким бы невероятным ни казался этот сценарий, вспомним, что еще 3–4 месяца назад мы и представить себе не могли, как будут развиваться события в стране и в мире. В июне 40% опрошенных «Левада-центром» не верили в повторение событий 1998 г., верили – 36% (остальные затруднились с ответом). Когда в октябре тот же вопрос задала компания «Башкирова и партнеры», соотношение кардинально изменилось: 46% против 34%.

Захочет ли Путин нарушить сложившееся политическое равновесие, предсказать трудно. Ясно только, что Медведев без его поддержки вряд ли решится на резкую девальвацию. К сожалению, общедоступных и пользующихся всеобщим доверием площадок для открытого обсуждения рецептов выхода из кризиса в сегодняшней России крайне мало. Нынешний состав Госдумы делает невозможным содержательные дискуссии о путях выхода из кризиса в рамках парламентских слушаний. Меры преодоления кризиса пока в основном обсуждаются и принимаются келейно, что повышает риск ошибок.

Эту ситуацию нужно менять, а это значит, что нужно менять информационную политику и делать телевидение более открытой площадкой для экспертных дискуссий, чем это считалось возможным раньше.

Если политика молчания о кризисе в телеэфире будет продолжаться, резкие перемены в «не телевизионной» реальности могут подорвать доверие к главному каналу связи общества и власти. Две реальности разойдутся окончательно, и доверие уже не удастся вернуть. Властям придется делать вид, что кризисные события застали их врасплох (т. е. демонстрировать, что они, как и большинство граждан, узнавали обо всем из телепрограмм центральных каналов). Возможно, что в такой ситуации не избежать жестких показательных мер и резких политических оргвыводов – обвинений в адрес банкиров и отдельных чиновников. Но отдельные чиновники, которыми при подобном развитии событий придется жертвовать, – это ценные профессионалы, необходимые сейчас финансовой системе и экономике. Нынешняя ситуация должна напомнить всем нам о том, что телевидение вообще не должно быть единственным каналом связи между гражданами и политическим руководством.

Другие каналы – это, напомним, независимый парламент, где представлены все важнейшие силы общества, неправительственные организации, обладающие собственными экспертными мощностями, и независимые СМИ, имеющие возможность свободно транслировать мнения парламентариев и экспертов широкой аудитории. Это лучшая профилактика недоверия и паники.