Новейшая история в зале суда
Незаметным образом процесс Ходорковского стал играть прямо противоположную задуманной цели роль: вместо суда над фигурантом событий допутинской и ранней путинской эры получился суд над событиями. Процесс протоколирует новейшую постсоветскую историю, и свидетельствуют для протокола не последние люди страны. Например, Михаил Касьянов. Ожидаем Германа Грефа и Виктора Христенко. Пытаемся понять, почему нельзя вызвать для записи захватывающих свидетельств о баснословной эре Алексея Кудрина и Владимира Путина.
Слова об истории и маленьких историях уже лишаются статуса баек или литературных мемуаров. Потому что они становятся официальными показаниями, они записываются в протокол судебного заседания. Если угодно, это та самая «нефальсифицированная» история. Против протокола не попрешь...
Сообщение о том, что Владимир Путин давал указания одни партии, участвовавшие в выборах, финансировать, а другие нет, теряет обаяние кулуарной сплетни и становится официальным документом. Интересно, что никто и не подумал эту информацию, данную – на минуточку – в суде, опровергать. Еще более интересно, что общественность и бровью не повела. Не потому, что все быльем поросло, а потому, что подобные действия, достаточные для добровольной или принудительной отставки политика, не кажутся нам не то что криминальными, но даже просто неэтичными. Подумаешь, начальник манипулировал выборами... Тогда это суд и над нами с вами: нашей глухотой и нечувствительностью к темным делам в политике. Что ж тогда власть ругать, если мы сами ей прощаем все?
Парадоксальным образом этот суд над историей с характерным стремлением прокурора изучить обстоятельства залоговых аукционов середины 1990-х гг., составивших финансовую и организационную основу не только нынешней элиты, но и сегодняшней власти, с шокирующе откровенными рассуждениями того же Лахтина по поводу невозможности вызова Путина в суд, мол, все мы «на земле живем», превращает Михаила Ходорковского из подсудимого в судью. Причем даже не в метафорическом, а почти в процессуальном смысле слова. Он сам себя допрашивает. Ему предоставляется право оценивать исторические события и выносить им приговор. Историю российской экономики можно будет изучать по показаниям свидетелей и подсудимых. Политическая история России пишется в зале суда. Все сказанное на этом суде может быть обращено против действующих лиц тех событий, о которых сейчас даже не вспоминают. А процесс Ходорковского заставил ворошить прошлое, поминать старое, выносить сор из избы, огражденной красной кремлевской стеной.
По большому счету нынешняя власть с помощью этого процесса рубит сук, на котором сидит. Беспристрастное изучение новейшей истории России уже невозможно без высказываний и показаний процессуальных фигур дела Ходорковского. И становится очевидным, что он был лишь частью Системы, таким же, как все. Только сыграл немножечко не по правилам, нарушив негласный регламент. За что и поплатился. Что и позволило теперь начать писать официальный протокол российской истории.