Политическая анатомия
Михаил Прохоров, как и было сказано. Съезд партии «Правое дело» принял бизнесмена в члены, а затем и в лидеры партии. Лидер выступил с речью, корректирующей либеральные ценности, и провозгласил «Правое дело» второй партией власти. Возможно, он знает о новой конструкции власти больше других.
Под Прохорова партия изменила устав, введя должность лидера с широкими полномочиями (по выражению одного из авторов нового устава – Бориса Надеждина, теперь «он – царь, отец, бог и воинский начальник») и сократив полномочия федерального политсовета и исполкома, упразднив высший совет. Предыдущие сопредседатели партии оставили свои посты с ликованием, а новый лидер был избран на безальтернативной основе, почти единогласно. Съезд показали по государственным телеканалам, обильно цитируя речь нового лидера, в которой содержалась респектабельная критика существующей системы управления, но не было, например, ожидавшихся оценок дела ЮКОСа (Прохоров высказался на эту тему на пресс-конференции после съезда).
Официальное признание лояльного власти правого проекта – точная параллель случившемуся за три дня до того отказу в регистрации партии «Парнас» – тоже правого проекта, но явно оппозиционного.
Прохоров в своей речи призвал однопартийцев отказаться от слова «оппозиция» и действовать как партия власти, поставив цель вернуться в парламент и стать в обозримом будущем второй партией, а затем и первой в многопартийной системе. Эти слова позволили критикам вспомнить о кремлевских проектах построения новой двухпартийной системы, в которой будут соперничать условно левая «Единая Россия» и условно правое «Правое дело». Уместно вспомнить, что предыдущий проект двухпартийной системы состоял в попытке присоединить вторую ногу «слева» от «Единой России». Эту роль призвана была исполнять «Справедливая Россия». И вот теперь новая нога приставлена «справа» – такая анатомия, вероятно, признана более перспективной. Но «Справедливая Россия», оказавшаяся третьей ногой, все еще не ампутирована и решает теперь не вполне ясную задачу.
Риторика нового лидера правых была выверенно критической, а местами популистской. Отбросив идею оппозиционности как «маргинальную», Прохоров заговорил о социальных гарантиях; о том, что «Правое дело» – не партия бизнеса, что в центре внимания должен быть человек, что обращаться надо к главам семей, принимающим решения. Существующее государство Прохоров назвал слабым и неконкурентным, находящимся в процессе деградации. Приватизацию новый лидер считает присвоением того, что было сделано до нас. Политическую систему он назвал «империей» и предложил вернуть выборы в одномандатных округах; выборы мэров, в том числе Москвы и Петербурга; отменить институт полпредства; передать налоговые доходы из центра в регионы; ввести выборы местных глав полиции, судов, прокуроров, сборщиков налогов.
Если по этим словам судить о программе «Правого дела» (программы пока нет), то можно предположить, что партия Прохорова призвана уберечь «от влияния улицы» самых умеренных приверженцев Партии народной свободы. Более радикальных идеи Прохорова не удовлетворят.
Но уровень радикальности – не единственное и не главное различие между двумя этими проектами, которые так и хочется сравнить. Разница прежде всего в уровне зависимости партийных лидеров от исполнительной власти.
Михаил Прохоров, как один из «системообразующих» олигархов, просто не может быть по-настоящему независимой фигурой. Эксперт по партийной системе фонда «Индем» Юрий Коргунюк считает, что Прохоров в своем новом качестве ограничен довольно жесткими рамками и четко это понимает, поскольку давно занимается бизнесом в России.
Наградой за игру по правилам может быть допуск на предвыборный информационный рынок (что и подтверждают телетрансляции), что при умелом менеджменте дает шанс зацепиться за искомые 7%. Но это, конечно, без гарантий. Может быть, пустят, а может, нет – на то они и неформальные договоренности.