Михаил Фишман: Расправа тиражирует сама себя
Пройдет время, и двухдневная драма «отказ в УДО Платону Лебедеву» забудется, заняв свое место мелкого эпизода в бесконечной юкосовской эпопее. Ведь никто и не рассчитывал всерьез на положительный исход дела. Расчет на чудо – это не расчет, а эмоции. Доводы об исключительной роли дела ЮКОСа в разрушении российской судебной системы не вполне убедительны. Да, процесс фабрикуется наверху, и по этому поводу ни у кого нет иллюзий. Да, он не добавляет доверия к судьям, а им самим – чувства собственного достоинства. Это, конечно, важно.
Но точно так же все понимают, что ЮКОС – особый случай. Ясно и судье Данилкину, и судье Распопову, отказавшему Лебедеву в УДО, и другим судьям. С юридической и даже бытовой точки зрения дело ЮКОСа – не прецедент. Судебная ветвь власти в России несвободна, но это скорее очевидно из общей – ужасающей – статистики обвинительных приговоров.
Так и решение об отказе в УДО Платону Лебедеву тоже мало что сообщает о положении дел в судебной системе. Не так важно, сам принимал это решение вельский судья Распопов или по звонку, как говорят адвокаты. В любом случае всем ясно, что пересмотреть де-факто итог второго дела ЮКОСа – хотя бы и в отношении одного Лебедева, – было не в его власти.
Институт УДО – составная часть карательной системы. Его практическая ценность в том, что он позволяет тюремной администрации лучше контролировать заключенных, подвешивая их на крючок досрочного выхода на свободу.
Общественная роль УДО – в демонстрации гуманности. А суд, учитывая мнение тюремщиков, должен оценить исходящую от осужденного опасность и даже, вероятно, в той или иной степени его раскаяние. Представьте себе убийцу с прекрасной характеристикой из колонии, который говорит, что, выйдя на свободу, станет убивать дальше. Судья на то и судья, чтобы судить от имени общества и исходя из здравого смысла.
Увы, положение судьи Распопова было безнадежным с того момента, как ему выпало решать вопрос лебедевского УДО. О какой гуманности тут можно вести речь? Как определить, достаточно ли наказан арестант, который, по общему убеждению, сидит в тюрьме не за то, что написано в приговоре? Как оценить его общественную опасность? Формально в клетке в зале суда сидел уже дважды судимый рецидивист и мошенник. Но что мог всерьез изучать и оценивать судья в этом деле? Вряд ли риск новых хищений миллиардных объемов нефти. Вряд ли – взыскания администрации колонии по факту утери казенных штанов с их последующим присвоением.
Судья Распопов вслед за остальными невольными участниками дела ЮКОСа угодил в не им построенную ловушку. Его задачей было всего лишь, опираясь на представленные свидетельства, вынести решение по УДО – не по существу дела. А в итоге суд в Вельске стал миниатюрной копией последнего процесса над Ходорковским и Лебедевым в Хамовническом суде.
Дело об УДО Платона Лебедева очень хорошо иллюстрирует, как, однажды затеянная, политическая расправа сама тиражирует себя на любой стадии и на всех уровнях. Безотносительно к здравому смыслу и помыслам тех, кому не повезло в ней участвовать.