Валерий Панюшкин: Исповедь агента

Во-первых, хотелось бы сообщить депутату Сидякину, что иностранные слова следует на русский язык переводить. Именно переводить, а не использовать лингвистические кальки. Velvet – это не «вельвет», а «бархат». Gas Station – это не «газовая станция», а «бензоколонка». Elevator – это не «элеватор», а «лифт». Agent, если переводить американский закон, а не снимать с него кальку, значит не «агент» вовсе, а «деятель». Предлагая именовать некоммерческие организации, получающие иностранные деньги, иностранными агентами, «как в Америке», депутат Сидякин демонстрирует дурное знание английского языка в духе Виталия-летмиспикфроммайхарт-Мутко. Стыдно, Сидякин, учиться надо было в школе хорошо!

Во-вторых, надобно признать, что невежество и мракобесие непобедимы. Раз уж решила «Единая Россия» назвать международные некоммерческие организации «агентами» (каковое слово по-русски – синоним слова «шпион»), то уж несомненно «агентами» всех, кого надо, назовут. И несомненно сделают работу «агентов» максимально сложной и подпольной, как «агенту» и положено.

В-третьих, раз уж на то пошло, надо признаться: я – «агент». В сидякинской терминологии, разумеется. Пока не появился Александр-экскьюзмимайинглиш-Сидякин, меня называли общественным деятелем. Теперь я типичный «агент».

В сидякинском законопроекте о некоммерческих организациях написано, что организация, выполняющая функции иностранного агента, – это «российская некоммерческая организация, которая получает денежные средства от… иностранных граждан… и участвует… в политической деятельности».

Так вот и я лично, и Российский фонд помощи, в котором я работаю, и фонд «Подари жизнь», в котором я вхожу в попечительский совет, – мы все получаем деньги в том числе и от иностранных граждан и мы все участвуем в политической деятельности.

Я, например, руковожу детским правозащитным проектом «Правонападение». Мы отменили в Верховном суде указ губернатора Красноярского края. Ну, как не политическая деятельность! Указ был написан так, чтобы дети-сироты после окончания школы-интерната не могли получить квартир, а теперь мы отменили указ, и дети квартиры получают. А мы – агенты типичные, разбазариваем на детей жилищный фонд Родины. Агенты и враги.

А в другой раз мы настояли на том, чтобы семилетняя девочка-инвалид ходила в школу. Прогнули ради этого Департамент образования. Теребили министра. Стало быть – агенты.

В этом была политика, и я знаю как минимум одного иностранного гражданина, который переводил нам на оплату юриста свои иностранные деньги.

А еще мы собираем деньги на лечение для тысячи детей в год. По двадцать миллионов долларов собираем. И бог весть, сколько в этих деньгах от российских граждан, а сколько от иностранных.

А директор Российского фонда помощи Лев Амбиндер заседает в президентском совете по правам человека, то есть давит на президента за иностранные деньги. А соучредительница фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматова, та и вовсе с президентом кокетничает. Отчасти на иностранные деньги. Ну, Мата Хари!

А еще мы устраиваем акции. Политические. Я вот, например, был автором сценария первого концерта «Подари жизнь», во время которого публика в зале театра «Современник» освистала государственного чиновника, тогдашнего министра здравоохранения Зурабова. И на демонстрации мы выходили. Даже на Красную площадь с детьми в белых масках: пытались приучить людей толерантно относиться к больным детям. И даже были задержаны. И препровождены в милицию.

Депутат-экскьюзмимайинглиш-Сидякин полагает, наверное, что, не будь иностранных денег, мы прекратим эту нашу подрывную деятельность. Нет, Сидякин, не прекратим. Сами приплачивать будем, а не прекратим ни за что.