От редакции: Почему налоговое принуждение бессильно
Федеральная налоговая служба, как выяснилось, признает банком только организацию, имеющую лицензию российского ЦБ. Таким образом, все иностранные банки, по мнению ФНС, вроде как и не банки вовсе. Мировая банковская система наверняка переживет тот факт, что лишилась признания российских налоговиков: земля ведь не переставала крутиться оттого, что люди на протяжении веков видели искаженную картину мира.
И всю эту историю можно было бы пересказывать как веселый анекдот, если бы не маленькое «но»: на основании таких вот абсурдных представлений с нас взимают вполне реальные налоги. Открываешь депозит в банке, имеющем лицензию ЦБ, – не платишь налог с процентов, если они меньше ставки рефинансирования плюс 5%годовых. А если положил деньги в иностранный банк – должен платить 13%-ный налог со всей суммы процентов, считает ФНС, и ее мнение подтверждает суд (подробности в статье «Налог из-за границы» в номере от 10 декабря 2012 г.).
Интересно, какое событие более вероятно – что все иностранные банки с горя выстроятся в очередь за лицензиями российского ЦБ или что состоятельные россияне попытаются как-то спрятать свои деньги подальше от глаз государства?
На прошлой неделе европейские газеты рассказывали об исходе из Франции состоятельных налогоплательщиков в ответ на решение правительства Франсуа Олланда повысить до 75% налог на доходы, превышающие 1 млн евро. Французы с деньгами бегут в Бельгию, Нью-Йорк и Лондон. В минувшую пятницу известный французский актер Жерар Депардье подтвердил, что купил себе жилье в Бельгии, в фешенебельном городке Эно: после введения налога на роскошь там уже образовалась целая коммуна французских богачей, сбежавших от налогов.
Экономические историки делят модели капитализма на два основных типа – те, где основным ресурсом являются территория и принуждение, и те, где основным ресурсом является капитал, а территория незначима. Большие империи вроде России или Франции исторически владели территориями и средствами принуждения. Такие государства обычно содержат большие армии, у них большие потребности в налогах, они ведут войны. Другой тип – это города-государства вроде Венеции, где на исчезающе маленьком кусочке суши были сконцентрированы огромные финансы и экономическая мощь. Главный ресурс таких государств – капитал, им для процветания не нужны ни войны, ни земли.
Владельцы территории и средств принуждения (как в древнем мире, так и до сих пор) стремятся привязать к этой территории все, что только можно привязать. Крайняя форма – феодализм, когда к территории привязаны не только средства производства, но даже рабочая сила. А капитал, наоборот, всегда стремится выйти за пределы одной территории, потому что иначе на него постоянно будет покушаться государство с его средствами принуждения и налогами.
Капитализм, который пришел на смену феодализму, не только капитал, но и вообще все ресурсы сделал мобильными, отвязав их от национальной территории.
Апофеоз мобильности финансовых ресурсов – это офшорный бизнес, где требуется почти условная, микроскопическая территория для того, чтобы привязать к ней юридические лица.
Конечно, территориальные государства оказались сильно обижены: они продолжают отвечать за свою территорию и население, на них все – национальная безопасность, порядок, социальное обеспечение, инфраструктура, производство. А налогов все меньше – экстерриториальный капитализм придумывает новые и новые инструменты для перетока ресурсов за пределы национальных территорий. Заводы и месторождения вроде бы накрепко привязаны к территории, но их капиталы мобильны и неуловимы для государственного принуждения. Этот процесс пока невозможно остановить ни в России, ни в других странах.
Попытки владельцев территорий усилить нажим (как в случае с банками или 75%-ным налогом) выглядят как истерика от отчаяния – в эпоху сверхмобильности ресурсов они обречены. Граждан не прикуешь цепью к родной земле – сменят гражданство, капиталы сбегают от государственного рэкета еще легче. Территория и принуждение как ресурсы теряют свою значимость.