Чем удивляет новое расследование Фонда борьбы с коррупцией, посвященное обширной структуре активов, якобы контролируемых премьером Дмитрием Медведевым?
Не самой возможностью такого тайного, но люксового потребления представителями власти – подобных разоблачений в последнее время мы видели много. И, конечно, не тем, что это тайное потребление всегда оформляется через какие-то легальные схемы – мы привыкли, что об этих активах знать не положено, но они все равно как-то должны быть оформлены на номинальных держателей, родственников, подставные фирмы, офшоры и т. п. И мы привыкли, что официальные комментарии строятся по схеме «от преступника слышим» или «все это заказ».
Может быть, масштабом? Или дублированием (две яхты «Фотиния», четыре поместья в разных регионах)? Или массовым применением схемы владения с помощью благотворительных фондов (можно было бы назвать их НКО – отечественными агентами)? Пожалуй, здесь важен эффект противоречия между образом продвинутого и «модернизированного» премьера и «классикой» богатых резиденций за большим забором. Да, можно заказывать через интернет кроссовки и футболки и даже инвестировать в один стартап, но в остальном рассказанное ФБК достраивает стандартный и безнадежный образ поведения российской власти.
Основа тут – генетическая уверенность в том, что персональные издержки как обязательный атрибут пребывания во власти должны быть вещно и изобильно компенсированы. Это и есть, по сути, чиновничий трудовой договор в части обязательств перед ним системы. Легально заработать большие миллионы, получая одну только разрешенную законом зарплату от государства, чиновнику нельзя.
Зато чиновник встроен в современную систему кормлений – скрытую, неформальную. Пользоваться поместьями и яхтами естественно, но не по праву собственности. Владеть легально нельзя, но есть удобные схемы пользования. Поскольку это часть трудового контракта, то все эти блага воспринимаются не как взятки, а как часть зарплаты, надбавка за вредность. Есть, конечно, опасность, что все то, что сейчас как бы твое, может стать как бы чьим-то еще, когда истечет срок трудового контракта, но это другая история. Неудивительно, что в отсутствие механизмов обратной связи, действующего института репутаций уровень этого демонстративного, но в узких кругах потребления разрастается до какой-то Санта-Барбары центральной черноземной полосы.
Личный интерес ведет не только российских чиновников и политиков. Забота о собственном успехе, благополучии семьи и друзей, профессиональной и творческой самореализации, желание оставить после себя что-то прекрасное – это те мотивы, которые могут быть по-разному реализованы в зависимости от того, как устроено общество. Чем лучше общество справляется с тем, чтобы поставить личный интерес на службу общему благу, тем выше качество политики, пишет Сьюзан Роуз-Акерман, автор книги «Коррупция и государство».
В самом деле – как может творчески самореализоваться премьер нынешней России, что прекрасного он может оставить потомкам? Фотографии в инстаграме?