Образ русского Бильбао
Куратор и урбанист Екатерина Гольдберг о месте культуры в развитии города
Двадцать лет назад открылся музей Гуггенхайма в Бильбао и стартовала музейная биеннале в Красноярске, девять лет назад началась «культурная революция» в Перми, семь лет назад промышленная область Рур получила статус культурной столицы Европы, а Екатеринбург провел первую Уральскую индустриальную биеннале современного искусства. Нестоличные индустриальные города продолжают попытки развития средствами культурных мегапроектов, часто забывая дополнить вектор культурной модернизации необходимыми мерами модернизации экономической.
Культурный двигатель
Роль культуры в городском развитии невозможно переоценить, она его важнейший двигатель. Культура может активизировать всех участников процесса, дать стимул для развития образования и диверсификации экономики, решать отдельные социальные проблемы. В отчете ЮНЕСКО о развитии городов сказано: «Культура – залог успеха устойчивых стратегий развития территорий и движущая сила для формирования человекоцентричного общества».
В конце XX – начале XXI в. у консультантов и управленцев стало популярным представление о возможности замещения умирающей грязной промышленности города чистыми культурными индустриями, нередко на тех же территориях. Привлекательность этой упрошенной доктрины подпитывалась не только медийной яркостью разнообразных практик, от Берлина и Бильбао до Лиона и Манчестера, но и сравнительной дешевизной сценария культурного рывка. Именно поэтому в последние 20–30 лет культура стала неотъемлемой, а иногда и ведущей составляющей проектов развития сложных постпромышленных регионов. Бывшие заводы становятся центрами развития творческих индустрий, музеями, площадками для фестивалей, а индустриальное наследие – сюжетом выставок, театральных постановок, мультимедиапроектов и инсталляций. Такой подход может обеспечивать большой поток туристов и, как следствие, создавать новые рабочие места.
Например, за год европейской культурной столицы в Руре реализовано более 5500 проектов, которые посетили 10,5 млн человек. На 20% вырос туризм внутри самого региона. Подобное влияние культурные инициативы имеют и в России. Фестиваль «Белые ночи» в Перми в 2012 г. организовывал более 700 событий в течение 24 дней с участием 6500 проектов из России и 26 стран мира, фестиваль посетило более 1 млн человек. Посещаемость Уральской индустриальной биеннале современного искусства возросла с 20 000 посетителей на первой биеннале до 100 000 посетителей на третьей. В 2017 г. биеннале примет 127 художников из 23 стран.
Ошибки
Успех культурных проектов в постпромышленных регионах Европы привел к тому, что культуру стали считать панацеей, чуть ли не основным способом преобразования территории на стыке технологических укладов. Как результат, появились две ключевые ошибки упрощения, которые могут препятствовать устойчивому развитию и провоцировать скептицизм по отношению к культурным проектам как со стороны людей, принимающих решения, так и общества.
Во-первых, это попытка думать траекториями полной замены сферы производства чистыми творческими индустриями. На деле же полное сворачивание производств и отказ от современной новой промышленной политики в пользу культурных индустрий может стать причиной окончательной стагнации территории, несмотря на любые усилия в сфере культуры.
Вторая ошибка – подмена культурными проектами комплексных программ развития, включающих некоторый круг обязательных сервисных кластеров постиндустриального уклада от образования и инноватики до конгрессно-выставочной индустрии и индустрии гостеприимства в сочетании с необходимой базовой инфраструктурой региона. Чрезмерный фокус на культуре может привести к тому, что результаты будут слишком точечные и направлены на приезжую аудиторию вместо широкого взаимодействия с местными жителями и реальной локальной экономикой.
В действительности мы пришли к ситуации, когда проекты культурной модернизации не заменяют собой старый промышленный уклад, а выступают катализатором изменений, меняя язык, на котором говорит территория, с архаичного на обращенный в будущее, с локального на глобальный.
Эффект Бильбао
Канонический Бильбао известен миру музеем Гуггенхайма, ставшим символом постиндустриального расцвета города. Однако в действительности город стал преуспевающим благодаря четырем одновременным действиям: развитие транспорта, экономики, качества среды и образования. Скоростной поезд и новый аэропорт соединили Бильбао со всей Европой, метро по проекту Нормана Фостера сформировало агломерацию Бильбао, новые линии трамвая сделали доступными удаленные промышленные районы города.
Бильбао предпринял огромные усилия для создания среды, комфортной для жизни и ведения бизнеса. Решение проблем экологии, новое жилье и офисы, общественные пространства, качественные кафе и рестораны, инфраструктура для крупных бизнес-конференций и выставок, музейный кластер, активная событийная программа. Результатом комплексных усилий стала полноценная диверсификация экономики, где на 2016 год современные производства составляют 28,8% ВРП, услуги в финансовой и бизнес-сферах – 34,2%, остальная доля распределяется между сферами туризма, торговли, биотехнологий и технологий устойчивого развития, креативных индустрий. Бильбао смог привлечь более 700 международных компаний, которые приносят более 9% валового продукта города.
Отдельным важным проектом стала реформа образования. Одновременно с закрытием крупных промышленных производств были запущены образовательные программы для переквалификации людей рабочих специальностей и интеграции бывших сотрудников заводов в новую экономику. Полностью проблему безработицы решить не удалось, однако процент безработных в Бильбао на 5% ниже уровня безработицы в Испании.
Музей Гуггенхайма стал отличным решением для яркой стратегической коммуникации проекта развития города на мировом уровне. Несмотря на протесты местных жителей, которые объясняли, что им не нужно современное искусство, правительство Бильбао приняло решение о реализации проекта. В результате он инициировал значительный поток иностранных туристов, который составляет более 350 000 человек в год и поддерживает местный туристический бизнес. Для сравнения: туристический поток в Свердловской области, включая Екатеринбург, – 65 000 туристов в год, в Пермском крае, включая Пермь, – около 18 000.
Реформы Бильбао, создавшие мировой бренд культурной модернизации как способа ревитализации региона, в действительности учат нас обратному – планированию мероприятий культурной революции только в контексте экономической модернизации в целом.
Новая производительность
Почти абсолютное вытеснение промышленности из городов Европы и попытка ее полной замены сервисной экономикой постепенно стали проблемой, которую теперь вновь решают многие европейские города. Десятилетия постиндустриального развития показали, что отсутствие точек мощной производительности в городах ведет к их деградации. Жилье, кафе и офисы не могут создать необходимую для города энергию именно из-за потолка экономической производительности. Развитие новых современных и чистых производств, центров инноваций, появление нового типа производительности (местное малое производство одежды, еды, объектов повседневного использования, переработка материалов и использованных объектов, движение «делай сам») все чаще звучат как приоритетная повестка при составлении программ для ревитализации промышленных районов.
Культура может быть мощнейшим катализирующим инструментом для развития новой производительности. Современные культурные проекты формируют среду, которая соединяет горожан, налаживает коммуникации между представителями разных профессий, дает возможности для эксперимента, рассказывает о новейших идеях, связывает промышленное наследие с будущим развитием. Это среда, в которой могут запускаться новые производства и стартапы.
Так происходит, когда культурные проекты опираются в первую очередь на местные ресурсы, развиваются при активном участии жителей, раскрывают существующий потенциал места. Внешние, известные приглашенные участники показывают возможность развития и разнообразные подходы, создают необходимый коммуникационный эффект и осознание роли места на планете. Местные участники определяют вектор развития и проекты, которые нуждаются в поддержке в первую очередь, запускают свои проекты.
Основная критика культурного проекта Бильбао (как и в Перми) заключалась в том, что он прошел в отрыве от местного сообщества. Всемирно известные художники и архитекторы вытеснили местных участников, а джентрификация новых районов не позволила выжить малым инициативам, связанным с наследием места. Напротив, проект в Руре уделил большое внимание поддержке и развитию местных инициатив. Из 480 участвующих художников 220 – представители региона, а весь проект был направлен именно на запуск локальных проектов. Подобный подход был использован и в проекте развития Тулузы во Франции. Как и российская Тула, город исторически известен мастерами. После сворачивания части крупных производств усилия города были направлены на появление культурных площадок, которые поддерживают дизайн и малое производство. Сейчас город известен международным фестивалем фаблабов и выгодными условиями для запуска производственных стартапов, а не только как хаб современной культуры.
Эффективные комплексные программы экономико-культурной модернизации обязаны быть глокальными, соединяющими мир с местом, экспатов – с носителями региональной культуры и традиций. Такие программы обязаны не только давать заработать экспатам, но и создавать международный лифт для местных инициатив. Эффективные проекты не должны быть для территории приземляющимся не вполне опознанным летающим объектом.
Что делать
Для того чтобы в России сложился свой «эффект Бильбао», нужны управленческие решения, ориентированные на долгосрочное развитие, в которых культурные проекты играют важную роль и поддерживают все остальные стратегические решения и действия. На сферу культуры сейчас приходится минимальный процент в бюджетах российских городов и регионов – не более 5%. Большая часть этого бюджета расходуется на поддержку операционной деятельности государственных учреждений культуры, часть из которых, особенно дома культуры и библиотеки, требуют значительной содержательной и имущественной модернизации. Безусловно, власти европейских городов и регионов способны тратить на поддержку культурного сектора на порядки большие ресурсы, чем города и регионы России. Например, ежегодный бюджет на культуру в Тулузе составляет 10% от общего городского бюджета плюс дополнительный бюджет на инвестиции в культуру. В Туле (городе аналогичном по размеру) бюджет на культуру составляет лишь 2,86%, в Перми – 2,74%, Екатеринбурге – 2,6%. Триеннале современного искусства в регионе Рур обходится в 14,5 млн евро, а Уральская индустриальная биеннале – в 414 000 евро.
Еще печальнее дело обстоит с бюджетными возможностями российских городов и регионов на построение всей системы кластеров современной экономики. Очевидно, что зависимость бюджетов городов и регионов от национального уровня в России слишком высока, чтобы уверенно планировать политику в отношении развития всей кластерной цепочки от современной промышленности и инноваций до образования и сервисных индустрий.
Автор – сооснователь и партнер проектного бюро Orchestra
Цикл Urban Agenda выходит при поддержке Moscow Urban Forum 2017 и посвящен развитию мировых агломераций
Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)
Предыдущие статьи серии: