Когда мы смотрим видеокадры акций протеста, то чаще всего наблюдаем живую иллюстрацию общения государства и граждан. Два этих абстрактных понятия вдруг приобретают содержание: репрезентация государства сгущается в полицию, граждан – в протестующих. Акция протеста именно то явление в нашей жизни и в нашем правоприменении, когда большое число граждан одновременно общается с большим числом представителей государства.
Но есть и не настолько выразительные картины. Гораздо больше анонимных для общества ситуаций. Государство и граждане встречаются, когда государству что-то нужно от граждан или же когда гражданам потребовалась та или иная, как принято сейчас говорить, услуга. Это и создает основное содержание ежедневной не явной обществу публичной политики, когда представители государства используют свои полномочия, а граждане – свои права. Такая публичная политика всюду регламентирована в процедурах.
Зачем нужны процедуры? Иногда хочется сказать, что не нужны вообще. В нашей зарегулированной реальности с абсурдным количеством отчетности и формуляров это будет вежливым ответом. В той же полиции система контроля и число ведомственных процедур раздуты до пределов, поглощающих основную часть рабочего времени. «Ж...па стала шире плеч» – несколько грубый, но точный диагноз, который без стеснения ставят сами полицейские.
Все верно, слишком зарегулировано то, что особенно в этом не нуждается, например школьное и вузовское образование, но отсутствуют регуляции там, где речь идет о вмешательстве государства в основные права человека. Процедуры и нужны там, где государство имеет право, а иногда обязано ограничивать права граждан. Эти процедуры создают правила игры, определяя полномочия власти, пределы ее вмешательства и окончание этого «вторжения», и обязанности гражданина. Человек должен понимать: почему, когда, каким образом и как долго государство будет с ним взаимодействовать и что он должен и может в этом пространстве игры делать.
Но свежие поправки в закон о полиции пытаются создать процедуры, которые исключат из них самих граждан.
В нашей разнообразной практике такие процедуры уже есть, и мы видим, к чему могут приводить размытые или отсутствующие гарантии граждан. Например, суд может продлевать содержание под стражей на три месяца неограниченное число раз, если дело уже поступило в суд. В ходе расследования, пока дело у следователя, держать в СИЗО можно не более двух лет, а в суде процедура остановки вечного двигателя – продления содержания под стражей – просто отсутствует. Суд идет – человек сидит!
Именно так случилось в громком деле о нападении на Нальчик. Боевики до вынесения приговора содержались в СИЗО 11 лет, что сопоставимо с самостоятельной уголовной санкцией. 9 июня 2020 г. ЕСПЧ вынес знаковое постановление, установив, что запрет в период содержания в СИЗО на длительные свидания и на физический контакт с родственниками, чего требует наше законодательство, мера непропорциональная и нарушающая права человека – при всей необходимости обеспечить уголовное преследование. (К слову, это постановление вынуждает власти реформировать практику содержания под стражей).
Зачем же сейчас принимать нормы, которые с высокой вероятностью потом потребуют реформирования? И, скорее всего, после очередного (увы, позорного) проигрыша нашей страны в ЕСПЧ.
Сейчас под видом уточнения полномочий полиции вводятся квазипроцессуальные действия, которые усиливают полицию и полностью обезоруживают гражданина.
Таких поправок много. Но наиболее значима поправка, которая превращает некие «происшествия» в квазиправонарушение и вручает полицейским отнюдь не квази, а самые настоящие полномочия. Пункт 3.1 части 1 статьи поправок в закон «О полиции» позволяет проводить «осмотр места происшествия, местности, помещений, транспортных средств, предметов, документов и иных объектов» в связи с рассмотрением «заявлений и сообщений о происшествиях, разрешение которых отнесено к компетенции полиции».
Что такое «происшествия, разрешение которых отнесено к компетенции полиции» – не знает никто. Сейчас закон и практика знают две реальности: преступления или административные правонарушения. Но происшествия не относятся ни к первому, ни ко второму, в противном случае полиция действовала, как ей предписывает Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) и Кодекс об административных правонарушениях (КоАП) и по процедурам, установленным данными кодексами.
Кроме того, поправки вводят «акт осмотра». Ни КоАП, ни УПК не предусматривают такого документа. Действующие нормы КоАП и УПК, регламентирующие порядок осмотра, права и обязанности лица, проводящего осмотр, гарантии прав граждан к осмотру неизвестного кодексам «места происшествия» юридически не применимы. Таким образом, эта поправка предоставляет полиции право проводить осмотры в неопределенном порядке, с неопределенными полномочиями при самом осмотре, не устанавливая каких-либо гарантий прав граждан при осмотре.
Очевидно, такая норма создаст условия для злоупотреблений со стороны полиции. Например, можно зарегистрировать сообщение о происшествии, а такая книга учета имеется в полиции, что в некоем здании раздается подозрительный шум. Далее полицейский приходит к вам в офис, вскрывает его, осматривает. Если вы об этом узнаете – хорошо, а нет – так в лучшем случае вы получите акт осмотра. Потом. Или не получите. По предложенным поправкам копию акта вручать не обязаны.
Фактически полицейским вручаются те же полномочия, которые действуют на процессуальной стадии дознания и расследования, но включаются эти полномочия до начала официального и публичного порядка привлечения к ответственности граждан.
Эти поправки продолжают уже давнюю традицию создавать разбалансированные процедуры, когда усиление полномочий полиции или следствия фиксируется законодательно, а гарантии прав граждан даже не упоминаются. Обычно это делается скромно и аккуратно, так, чтобы общество не особенно заметило изменений. А лучше внимание переключить – как в случае нынешних поправок: критический пыл был растрачен на положение о вскрытии машин, что полицейские могут делать и сейчас.
Общественный интерес заключается в том, чтобы требовать прозрачных и предсказуемых для граждан правил игры. Когда нас задерживают на митинге, мы хотя бы знаем сами процедуры и можем требовать «услуги по качественному задержанию», обжаловать действия полиции, получить протокол и пойти в суд. Сейчас же перешагивают через кодексы и осторожно приравнивают «происшествия» к правонарушениям, не только не гарантируя гражданам соблюдения их прав, но отнимая саму возможность понятного порядка их защиты.
Авторы – сотрудники фонда «Общественный вердикт»: руководитель исследовательских программ; юрист практики по правам человека