Сила и слабость полицейщины

За несколько последних лет навязчивое, но все-таки ограниченное охранительство превратилось в откровенную полицейщину. Культ человека с дубинкой, гоняющего по улицам протестующих, при всей своей абсурдности без стеснения насаждается официозной пропагандой: от общества требуется не просто принимать такой порядок вещей, но еще и благодарить силовиков за их усилия. Как кажется, делается это исключительно для того, чтоб поддержать самих силовиков, уверить людей с дубинками в том, что им не надо ничего бояться и тем более не стоит ждать осуждения – ни сейчас, ни в будущем.

Дело Павла Устинова, которое на этой неделе вступило в новую фазу, можно считать наглядной иллюстрацией к вышесказанному. Казалось бы, с точки зрения сохранения престижа государственной власти и судов, ради согласия в обществе было бы вполне логичным признать ошибку силовиков хотя бы в данном конкретном случае и снять с Устинова все обвинения – тем более что он совершенно точно не лидер оппозиции, да и милосердие в его случае помогло бы власти отвлечь внимание от множества других скандальных ситуаций. В конце концов, с Иваном Голуновым именно так и поступили в свое время – и, между прочим, организаторы его дела даже не были сколько-нибудь серьезно наказаны. Почему же с Устиновым пошли по другому пути?

Дело против Голунова пытались фабриковать в конкретном подразделении одной из силовых структур, и с самого начала было ясно, что силовики выполняли частный заказ. Как только выяснилось, что никакой политической санкции на наказание Голунова нет, дело развалилось. Устинов попал под следствие и суд в рамках широкомасштабной силовой операции, которая была санкционирована политическим руководством и, судя по всему, до сих пор расценивается им как вполне оправданная. Поэтому полное оправдание Устинова стало бы первым шагом к осуждению не только тех, кто непосредственно был причастен к его избиению, задержанию и обвинению и осуждению, но и всей системы, гарантирующей безнаказанность силовикам в процессе решения ими политических задач.

Чтобы понять, почему сейчас никакое осуждение силовиков, выполнявших приказ руководства, невозможно, стоит задаться вопросом: а кто еще может дать власти хоть какую-то уверенность в том, что готовящаяся трансформация ее структур пройдет успешно?

Учитывая многочисленные провалы в социально-экономической сфере и исчерпанность посткрымской повестки, рассчитывать на широкую поддержку населения власти больше не приходится. Более того, растущая активность граждан, подогреваемая развитием новых средств коммуникации и самоорганизации, создает новые угрозы нынешнему режиму: не для того много лет демонтировались все механизмы влияния общества на власть, чтобы уличные протесты или неуправляемые выборы могли спутать все карты Кремлю, тем более в напряженной ситуации транзита власти и подготовки к нему.

Вполне логично, что в таких условиях главной опорой режима остается возможность бесконтрольного применения насилия в политических целях всякий раз, как это кажется нужным. Чтобы непосредственные исполнители карательных акций не задумывались о правовой стороне вопроса, им необходимо гарантировать безнаказанность даже тогда, когда они явно перешли все рамки допустимого. Собственно, поэтому невозможно полное оправдание Павла Устинова.

Силовики сейчас – это главная и безусловная опора власти и в ее нынешнем виде, и в процессе намеченной трансформации, и в планируемом будущем. Но столь откровенная демаскировка реальных механизмов сохранения и трансформации власти в интересах нынешнего руководства страны создает и дополнительные риски. Во-первых, у оппонентов действующей власти не остается сомнений, куда именно надо бить, чтобы ослабить ее и помешать реализации ее планов. Во-вторых, гипертрофированное влияние силовых ведомств на ситуацию в стране и уверенность их сотрудников в своей безнаказанности провоцируют все новые и новые конфликты внутри системы, усиливая ту самую нестабильность, ради борьбы с которой силовикам и были предоставлены такие широкие права.

Автор — публицист, Екатеринбург