«Иностранные агенты» для поддержания синдрома осады

Риторика публичных выступлений российских чиновников, депутатов, телеведущих и даже законов, которые принимает Госдума, – всегда об одном. Все, что государство хочет сказать обществу, сводится к одной мысли: к тому, что у России есть внешние враги, а у врагов есть пособники внутри границ страны. Поначалу, после первого закона об иностранных агентах, враги определялись коллективно – это были организации. Теперь иностранными агентами власти смогут признавать и индивидуальных граждан.

Законы об иностранных агентах способны, конечно, принести прямой вред общественным организациям и конкретным людям. Но главная задача этих документов и всей телевизионной риторики – задавать формат и тон общественного разговора или того, что под ним подразумевается. Репрессии по замыслу их разработчиков должны быть минимальными, зато идеи, которые с помощью этих репрессий транслируются обществу, должны стать общераспространенными. Применение силы точечное, представления – массовые.

Отформатированный таким образом разговор позволяет поддерживать целый набор установок, за которые не нужно маршировать, под которыми не нужно подписываться и которые даже не нужно произносить вслух. Нигде не говорится, что Россия ведет войну, но иностранные враги – и их агенты – у России есть. Не очень понятно, где именно проходит линия фронта, но крепкий тыл точно существует. Проявлять единство и выявлять агентов нужно именно потому, что это тыл. При мирной жизни агенты не представляют опасности.

При мирной жизни было бы по-другому, но сейчас пока – временно, в силу сурового военного времени – нужна бдительность. Поэтому и выборы пусть будут пока условностью – в такое время не до политической борьбы. Несогласованный кандидат на выборах – пособник врага. Никто в России не думает всерьез, что то, что публично называется выборами, – это выборы. Это декорация, но она нужна, пока враг стоит у ворот. Пусть и экономика будет условностью – в такое время не до конкуренции. Никто не думает, что в России бурно развивается экономика, но есть прекрасно декорированная витрина – центр Москвы, который выглядит так, как будто в России экономический бум.

Осталось понять, где находится та передовая линия, ради которой все и происходит и вокруг которой Кремль строит общественное согласие. Она вынесена за пределы разговора, как и само слово «война». Интересно, что иностранные специалисты (из тех самых стран, агенты которых так опасны для страны) в последнее время очень хвалят внешнюю политику Кремля – прежде всего ее успехи на Ближнем Востоке. Но во внутренней политике Кремль на этих победах не фокусируется. Политические менеджеры видят, что акцент на внешней политике не популярен. Да и нельзя же всерьез оправдывать нынешнюю внутреннюю политику успехами на Ближнем Востоке. Линия фронта, таким образом, становится виртуальной. Та большая общая цель, которая должна оправдывать политику Кремля, не называется вслух. Возможно, потому, что ее нет.

Российские политические менеджеры решают непростую задачу – им приходится работать в ситуации неприятия войны и растущих запросов на индивидуальные права, запросов на реально действующую экономику, на рост доходов и благосостояния граждан. Россия живет в том же времени, что и весь мир, – в современности, в которой границы проницаемы, а отношения доминирования и подчинения непрочны. Реальную горячую войну и настоящий тыл с его единением и внеурочной работой на заводах выстроить в такой ситуации невозможно. Поэтому воображаемую войну и крепкий тыл пытаются выстраивать у граждан в головах.