Пожизненное ректорство как репетиция пожизненного президентства
Ощущение безальтернативности фигуры тяжеловеса комфортно для тех, кто боится перемен к худшему
Опыты, проведенные на ректорах, могут убедить Кремль, что реакция общества на продление полномочий действующего президента окажется сравнительно спокойной
Владимир Путин подписал закон о снятии ограничения на продление полномочий ректоров МГУ и СПбГУ после достижения ими предельного для этой должности возраста. Невозможно отделаться от впечатления, что это репетиция избавления от ограничений для другой специфической позиции – президента России. Проводится эксперимент...
Университеты всегда служили своего рода индикаторами степени демократичности политических режимов – и по содержательным, и по процедурным критериям. А по горячности студенческих протестов можно было замерять градус социального напряжения в стране. Студенческого движения и вообще студенчества как субъекта социальной активности до недавних пор в России не было. Сейчас – есть. И только потому, что государство увидело в студентах возможный источник фронды, а в качественном, прежде всего гуманитарном (и вообще любом не утилитарном), образовании – угрозу «стабильности». И вообще, сегодня государство стремится (и стремилось во времена СССР и Российской империи) к тому, чтобы образование было сугубо утилитарным: если гуманитарий – то пропагандист, если естественник – то работник ВПК или ТЭКа. Вся правда сказана в уставе Московского университета 1804 г.: в высшем учебном заведении «приуготовляется юношество для вступления в различные звания государственной службы».
В 2009 г. два столичных университета обрели особый статус, что соответствовало тренду на формирование в стране особых статусов на любой вкус и противоречило тенденции на «улавливание» провинциальных талантов (и особенно в «твердых» науках с помощью ЕГЭ, что бы там про него ни говорили) и созревание небольших оазисов качественного образования. Что не осталось незамеченным – бюрократические, а на самом деле политические войны с Европейским университетом в Санкт-Петербурге и Шанинкой у всех еще на памяти. Появление в МГУ экзотических «гуманитарных» факультетов и не менее экзотических ветвей «знания» вроде «православной социологии» отражало то, что происходило в обществе и государстве прежде всего в сфере движения к новой итерации старой идеологической триады «православие – самодержавие – народность». Идеологическая начинка должна была обрести соответствующую форму – введение пожизненной автократии в ведущих госуниверситетах.
И это снова отражение общего политического тренда. Одно из главных свойств сложившейся в России версии современного авторитаризма – отсутствие ротации на главных позициях и профанация процедур, которые могут помешать вечному правлению, т. е. выборов. Не только президента, парламентов, губернаторов, мэров. Но и ректоров тоже.
В России и СССР ректоры вузов уровня вотчин Виктора Садовничего и Николая Кропачева входили в высокую государственную номенклатуру. Уставы Московского университета с царских времен, как правило, предполагали, что назначение ректора находится в ведении министерства (наркомата) просвещения. Первый устав (1804 г.) предполагал, что ректор избирается собранием ординарных профессоров, но попробовали бы они не выбрать, если кандидатура была уже согласована с министром народного просвещения. Исключение составили времена Александра II (устав 1863 г. – ректор избирался на четыре года университетским советом; в скором времени эту норму убрали) и 1990-е годы: до того как того же Садовничего стал назначать президент, он регулярно избирался, в том числе прошел через первые демократические выборы ректора в 1992 г. Какой режим на дворе – таковы и институты (в широком смысле слова).
С годами возникает ощущение безальтернативности фигуры тяжеловеса – идет ли речь о государстве, университете, компании. Психологически для большинства любого электората (аудитории, паствы, персонала) замена долгосидящего первого лица нежелательна в логике «как бы не было хуже». Про «лучше» уже никто не говорит.
Так и в Путине население не видит альтернативы – он же портрет на стене, флаг и герб и вообще нет доказательств, что не будет жить вечно. И в то же время ни у кого нет ни завышенных ожиданий, ни иллюзий по поводу того, что глава государства станет хотя бы что-то менять в стране. Согласно нашему, Центра Карнеги, совместному исследованию с «Левада-центром», в 2017 г. в Путине видели источник перемен 25% респондентов, сейчас, в 2019 г., их доля составляет всего 16%.
Придание ректорам пожизненного статуса вызвало протестную реакцию, но не слишком эффектную. Студенты, аспиранты и сотрудники МГУ написали открытое письмо с требованием вернуть выборы ректора вуза: «Мы не можем самостоятельно вернуть автономию МГУ, потому что лишены любой представительской власти в стране. Мы можем лишь голосовать ногами – и сотни выпускников, аспирантов и сотрудников МГУ уезжают каждый год, продолжая научные исследования на благо человечества за рубежом. Но мы не можем больше молчать».
Опыты, проведенные на ректорах, могут убедить Кремль, что реакция общества на продление полномочий действующего президента окажется сравнительно спокойной. Да, многие снова проголосуют не руками, а ногами и мозгами (в смысле их утечки). Ну и пусть они идут отсюда этими своими ногами с мозгами: власти нынешнего типа достаточно армии, флота, спецслужб, полиции и охраны, а также небольшого числа инженеров, работающих в режиме шарашки, чтобы «зато делать ракеты» и тянуть трубопроводы.
А для бунтующего юношества всегда есть пример Егора Жукова или Азата Мифтахова. Можно пойти и по пути Николая II, при котором за брошенную в жандарма (казака) калошу студента отправляли в солдаты. Российская история подражает самой себе...
Автор — руководитель программы «Внутренняя политика» Московского центра Карнеги»