Когда найти деньги на реформы – не главное
Эффект от расходов зависит не только от количества потраченных денег, но и от среды, в которой они тратятся
Для реализации указа деньги, естественно, должны быть найдены
Экономика России наследовала в определенном смысле плановость советской: главное – выполнить планы Путина. Прошлую шестилетку правительство ударно – т. е. в меру своих сил – выполняло его майские указы 2012 г. Теперь кинулось выполнять майский указ 2018 г. Дело за малым – найти на это недостающие 8 трлн руб., и они, «естественно, должны быть найдены», уверен Медведев.
Два года назад он напутствовал крымских пенсионеров: «Денег нет <...> вы держитесь». С тех пор бюджет действительно стал более устойчивым, экономика от спада перешла к анемичному, но все же росту, нефть подорожала. Но и два года назад деньги для выполнения указов Путина правительство находило. Пенсионерам пришлось пропустить одну индексацию пенсий (ее заменили единоразовой выплатой в 5000 руб.), а работающих пенсионеров ее и вовсе лишили. Будущих пенсионеров правительство фактически оставило без обязательной накопительной пенсионной системы. Бизнесу, несмотря на мораторий, все же пришлось смириться с увеличением налоговой нагрузки. А региональные бюджеты приходилось спасать федеральными кредитами. Но необходимость выполнять указы под сомнение не ставилась – для чиновников они приравнены к Священному Писанию.
Действительно, некоторые очень важные задачи были решены – улучшено, например, положение врачей и учителей. Стали ли эффективнее здравоохранение и образование? Сомнительно. Потому что потратить деньги проще, чем их заработать, т. е. создать условия для развития экономики, чтобы денег становилось больше.
Нынешний указ предполагает серьезные инвестиции в то, на что жалеть денег не стоит: в здоровье и образование, а также в инфраструктуру. Они хронически недофинансированы, их отсталость стала непреодолимым препятствием для развития страны и повышения качества жизни. Но эффект от расходов зависит не только от количества потраченных денег, но и от среды, в которой они тратятся.
Российская же среда может радикально снизить эффект от любых, даже самых необходимых расходов. Потому что инвестклимат на местах создают эфэсбэшник, полицейский и прокурор. А в центре существует несколько инвестиционных климатических зон в зависимости от близости бизнеса к «царю», как называют Путина чиновники. Потому что государственный аппарат и сектор стремятся, как плесень, заполнить собой все пространство, а суд и закон работают по принципу флюгера. Потому что политическая (да и экономическая) конкуренция уничтожена, а политическая ответственность заменена дисциплинарной. В такой среде предложение денег найдет не спрос на эффективность, а желающих их распилить.
Сейчас власти должны решить (вероятно, уже решили) и объявить, кто оплатит указ, – что делать с налогами, например. Разумеется, желающих платить всегда мало. Но их тем больше, чем больше доверие к власти. Это серьезный мультипликатор повышения позитивного эффекта от мер монетарной или бюджетной политики.
Настоящее доверие должно быть обоюдным. Но российские власти, требуя безусловного доверия к себе, совершенно не доверяют людям и не делятся планами на будущее. Закрытость власти, в моем представлении, признак ее слабости. А заодно – презрения к подвластным. Человек сильный готов к открытости, готов не понравиться или показаться смешным (при Путине быстро закрыли передачу «Куклы», столь популярную при Борисе Николаевиче Ельцине), готов признать ошибки. Но власть современная избегает открытости, боясь показаться голой и обнаружить, что ее нагота людям не нравится. И поэтому доверять ей невозможно, как невозможно избавиться от ощущения, что «вожди России <...> опять зовут идти вперед, а где перед, опять соврали».