Чем представления Путина о бизнесе отличаются от представлений бизнеса

«Ну это постоянное извлечение прибыли, прибыли, оно перестает быть интересным, – убеждал молодых предпринимателей, первых лауреатов конкурса «Немалый бизнес», президент Путин. – Это не может быть основной целью! Сама прибыль – она важна только с той точки зрения, что она дает возможность дальнейшего развития». Запись встречи с лауреатами висит на президентском сайте kremlin.ru. В ней, как мне показалось, и гендерные предпочтения президента проявились – как-то ему не совсем ловко было подать руку единственной девушке; и отраслевые – та же самая девушка, точнее, ее бизнес, школа иностранных языков, в наименьшей, по-моему, степени заинтересовал президента и, когда Борис Титов похвастался, что «Абрау-Дюрсо» купила у предпринимательницы франшизу, Владимир Путин недоуменно спросил: «А это зачем вам?»

Но вернемся к монологу национального лидера о кладбище – вынесенные в заголовок слова президент сказал как раз после тирады о прибыли. Сомневаюсь, что люди, к которым он обращался, молодые люди, много думают о смерти или подошли к тому возрасту, когда принято подводить итоги жизни. Но президенту важней донести любимое, многажды повторенное: важней прибыли – социальное содержание бизнеса!

Сам Владимир Путин никогда бизнесменом не был, я имею в виду, формально не был, он всегда находился на государственном обеспечении, а главное – ему никогда не нужно было ни придумывать продукт, ни налаживать его производство, ни искать потребителя своего товара или услуги (я это предполагаю, исходя из официальной биографии президента). Следовательно, он не должен бы знать того жуткого чувства, которое возникает, когда вроде бы все придумал, все учел – а бизнес не идет! Когда выручка не покрывает расходов и непонятно, чем платить работникам. Когда у конкурентов оказывается административный ресурс – и можно только предполагать, к каким последствиям это приведет: хорошо если к суме не добавится еще и тюрьма!

Может быть, от этого незнания рождается почти детское понимание бизнеса, которое раз за разом репрезентирует Путин: если предприниматель – то у него уж непременно прибыль, да такая, что можно пустить ее на развитие, а не на еду и занятия детям, бензин машине, чтобы круглосуточно и безостановочно мотаться по делам, одежду жене и лекарства родителям.

Что до кладбища, то увы, разнообразные и значительные жизненные перегрузки способствуют несколько более раннему, чем полагается по статистике, перемещению туда настоящих российских предпринимателей. Будет ли место упокоения парней (хотя и женщин, прямо скажем, немало) самым богатым? Из того, что я знаю о таких людях, должен сказать: едва ли.

Не знаю даже, может, президент, когда рассуждает о прибыли и будущем кладбищенском богатстве, ориентируется на друзей и соратников? Аркадия Ротенберга и нескольких его родственников? Геннадия Тимченко? Топ-менеджеров Сергея Чемезова, Алексея Миллера и Игоря Сечина? О них-то, об их занятиях он знает куда больше, чем о бизнесменах попроще.

Тогда логика в словах Владимира Путина еще как есть: предпринимательство этих людей крепко завязано на государство, их всерьез не колышут, как мне кажется, волны рыночной волатильности, у них, действительно, прибыль, и с них, действительно, можно спрашивать социальное содержание. В сильно монополизированной экономике России таких предпринимателей, предположу, довольно много – и именно потому, как мне представляется, 2,3% годовых роста ВВП выглядят каким-то чудом.