Властелин камней: как простой сельский работяга стал звездой велоспорта

14 августа в Бургосе стартовала «Вуэльта» – заключительная многодневка профессионального велосезона. Сейчас это целая индустрия, в которой задействованы сотни компаний и десятки тысяч человек. Стать ее частью непросто, добиться статуса устойчивой величины – тем более. А 100 лет назад, когда велогонки только набирали популярность, стать звездой пелотона мог даже вчерашний работяга, если обладал талантом и был готов бесконечно крутить колеса. Именно так простой каменщик Боттеккья превратился в публичного героя велоспорта.

Солдат и строитель

Казалось бы, ну чего мог добиться в жизни девятый ребенок в нищей семье из крохотного итальянского поселения Колле-Умберто? В 24 года, когда Боттеккья возвращался с Первой мировой, в его житейском вещмешке хранились лишь два класса образования, профессия каменщика, освоенная еще в 14, медаль за боевую операцию да умение лихо крутить педали, приобретенное в велосипедном отряде. Дома, на севере Италии, парень с таким резюме не пригодился – и вскоре оказался гастарбайтером на стройке во Франции. Но Боттеккье с детства привили очень правильное качество – трудолюбие. А целеустремленность он воспитал в себе сам.

В конце 1910-х стремительно набирали популярность многодневные велотуры – «Джиро д’Италия» (проводился с 1909 г.) и «Тур де Франс» (с 1903 г.). Сельскому населению нравилось собираться вдоль трасс и весело орать вслед проносящимся велосипедистам; городская публика с удовольствием толпилась на площадях возле финишных ворот, устраивая массовые гуляния. Лучших гонщиков обожала пресса, и даже в культовых книгах той поры, таких как «Ночь нежна» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, легко можно было наткнуться на описание велопробега:

«Шум, нарастая, заполнил всю набережную, вдоль которой густела толпа неизвестно откуда вынырнувших зевак. Неслись мимо мальчишки на велосипедах, ехали автомобили, битком набитые разукрашенными спортсменами, трубили трубы, возвещая приближение велогонки, в дверях ресторанов теснились непохожие на себя без фартуков повара – и вот наконец из-за поворота показался первый гонщик в красной фуфайке. Он катил один, деловито и уверенно работая педалями под нестройный гам приветственных выкриков. За ним из закатного зарева выехало еще трое – три линялых арлекина с желтой коркой пыли и пота на ногах, с отупевшими лицами и тяжелым взглядом бесконечно усталых глаз».

Профессионалам, даже самым заурядным, платили хорошие деньги: в первой половине 1920-х призовой фонд «Тур де Франс» составлял 80 000 франков (для контекста: килограмм хлеба стоил тогда чуть больше франка), победителю полагалось 15 000 франков, а с 1923 г. организаторы многодневки разрешили спонсорам создавать свои команды – и гонорары выросли. Когда Боттеккья узнал о заработках велогонщиков, то загорелся мечтой пробиться в «Тур» и стать богатым. Каждое утро до работы и каждый вечер после Оттавио гонял свой фронтовой велосипед по склонам гор, тренируя выносливость, скорость, рывки и особенно усердно работая на долгих подъемах вдоль каменных альпийских стен. А в выходные катался наперегонки с любителями.

И вскоре проигрывал на трассе лишь попутному ветру.

Это и был его счастливый билет. На родине, куда Боттеккья вернулся в 1920 г. по просьбе жены, его велосипедный дар приметили сразу. В течение двух лет он выиграл с десяток солидных гонок и заслужил первый контракт: чемпион «Джиро» 1909 г. Луиджи Ганна предложил Оттавио за 150 лир в месяц колесить на велосипедах его фабрики. Теперь камни окружали Боттеккью только на горных этапах велогонок.

Француз и итальянец

Настоящая удача явилась к Боттеккье летом 1923 г. в облике знаменитого французского гонщика, победителя нескольких классических гонок вроде «Париж – Рубе» и «Милан – Сан-Ремо» Анри Пелиссье. Тот пришел в восторг, наблюдая за Боттеккьей на «Джиро д’Италия», где итальянец финишировал пятым в общем зачете и первым в категории «спортсмены без команды». Когда же Пелиссье узнал, что Боттеккья в свои неполные 29 еще и дебютант этих соревнований, то был окончательно сражен.

Две недели спустя Боттеккья в одной команде с Пелиссье ехал поворотливыми маршрутами первого в своей жизни «Тур де Франс», получая по 2000 лир за этап. Французскую гонку резонно называли Голгофой, ее организаторов – садистами: на трассе было запрещено даже переодеваться, хотя отдельные этапы начинались засветло, по утренней прохладе, длились 15–17 часов по жаре и финишировали в сумерках; неудивительно, что до последних этапов «доживала» в лучшем случае треть спортсменов. Но на «Тур де Франс» платили больше, чем где-либо, и каждое лето во Францию съезжались гонщики со всей Европы. И Боттеккья, вожделевший оказаться среди них, был счастлив стать напарником и помощником Пелиссье.

Общий зачет они выиграли фактически вдвоем, хотя 1-е место досталось французу. «Гадзетта делло спорт» тут же провозгласила бывшего каменщика национальным героем Италии и предложила читателям скинуться ему на премию. Первый взнос сделал лично Бенито Муссолини, а всего было собрано 60 000 лир. Так у семьи Боттеккья, насчитывавшей уже троих детей, появился собственный дом.

В следующем сезоне Пелиссье жестоко рассорился с устроителями «Тур де Франс», и Боттеккья стал единоличным лидером команды с месячным окладом 40 000 лир. Закопченный на солнце, ушастый и сморщенный, он скакал по скалам и камням, на финише горланил песни, как будто не было за спиной сотен километров под испепеляющим зноем. И уже в середине многодневки стало ясно, что он выиграет общий зачет. В итоге Боттеккья проехал в желтой лидерской майке с первого до последнего этапа и стал первым итальянцем, победившем на «Тур де Франс».

Успех и щедрость

Мечта о славе и богатстве исполнилась. О простом деревенском мужичке, всего-то три года назад месившем раствор и таскавшем кирпичи, с восхищением отзывались повсюду, куда доносилась молва о велогонках. В те дни Боттеккья мог посостязаться в популярности с самим Муссолини.

Через год 30-летний Боттеккья снова победил в «Туре». И если в 1924 г. он легко удрал от соперников на первом же горном этапе и создал себе достаточный гандикап, то на этот раз конкуренция была несоизмеримо выше: бельгиец Аделен Бенуа и Николя Франц из Люксембурга (обоим по 24) всю дорогу не давали чемпиону покоя, а Бенуа даже примерял желтую майку лидера. Но все испортила дырявая резина: на 6-м этапе Бенуа, а на 14-м Франц из-за проколотых шин потеряли драгоценное время, а велосипед Боттеккьи стрелой уносился к финишу. В Париж он въехал с отрывом в 54 минуты от ближайшего преследователя.

Путь из грязи в князи нередко чреват неприятной метаморфозой характера. Но Боттеккья, став «человеком с возможностями», не возомнил о себе, не отказался от старых друзей и бедных родственников, не отгородился от деревенских соседей глухой стеной высокомерия. С гонораров он покупал кучу подарков родне, «братве», партнерам по команде, привозил гостинцы не только своим детям, но и всем 40 племянникам. Он ездил в вагонах третьего класса, вел тихий сельский быт, и иногда казалось, что на велотрассах славят совсем другого Боттеккью, а не этого лопоухого простака.

Таким он и остался в памяти современников, пропав с газетных передовиц так же внезапно, как появился. Посреди «Тура» 1926 г. Боттеккья сошел с дистанции, изможденный промозглой слякотной погодой и непроходящим бронхитом. Провожая печальным взглядом парижский пейзаж за окном поезда, он, похоже, предчувствовал, что больше не вернется ни во Францию, ни в велотур – дома его охватила неутолимая тоска.

Преступление или несчастный случай

Предчувствия редко подводят. Ровно через год, 14 июня 1927 г., Боттеккью нашли с проломленной головой на обочине неподалеку от собственного дома. Можно не верить в судьбу, но от потустороннего совпадения не отвертишься: два предмета, сопровождавшие его по жизни, проводили и до последней черты. К смерти Боттеккья приехал на велосипеде, а убили его камнем.

Расследование так и не определило ни киллеров, ни заказчиков. Поговаривали о фашистах. Знакомые Боттеккьи вспоминали, что, уже будучи взрослым, он учился читать по антифашистской литературе и вполне мог сочувствовать противникам Муссолини, хоть и не афишировал политических пристрастий. Но доказательств не было, да никто их всерьез и не искал. Всех, в том числе жену, которой выплатили солидную компенсацию, устроила версия, что спортсмен получил солнечный удар, свалился с велосипеда и свернул себе шею. То, что на велосипеде не было ни царапины, а при обычном падении сложно проделать в голове дыру такого размера, как обнаружили у Боттеккьи, сочли несущественным. Предпочли думать, будто камень на него свалился практически с неба.

Но память о лучшем велосипедисте 1920-х живет не только в строчках протоколов. Незадолго до смерти Боттеккья разработал конструкцию скоростного велосипеда. Сейчас бренд принадлежит компании Esperia bikes, но до сих пор называется Bottecchia.