Лыжники с гранатами и матч в Сталинграде: спортивная повестка 1943 года

В феврале 1943 г. завершилась Сталинградская битва, в ходе которой войска Германии и ее союзников потеряли до 1,5 млн человек, и стратегическая инициатива до конца войны перешла к Красной Армии. А летом были разбиты последние надежды врага на контрнаступление. Курская битва знаменовала коренной перелом в войне. Разгромленная немецкая армия утратила возможность проводить крупномасштабные наступательные операции и впредь лишь отходила – все ближе и ближе к Берлину. Осенью враг был выбит практически со всей территории РСФСР, хотя очагово сохранял присутствие на советской земле еще почти год. Со второй половины 1943 г. война безостановочно двигалась на запад. И постепенно, в меру сил и возможностей, сильно ограниченных военными потерями, в стране начала восстанавливаться нормальная жизнь.

Арена малая – турнир большой

Что такое «нормальная спортивная жизнь»? Очевидно, чемпионаты и кубки с участием всех сильнейших мастеров. Полтора года война препятствовала этому. Но в феврале 1943 г., после того как советские войска сокрушили нацистов под Сталинградом и страна впервые за всю войну счастливо улыбнулась, возможность провести старты с участием лучших из лучших наконец-то появилась. Первыми это сделали конькобежцы.

Увертюрой к первому в военную пору чемпионату СССР стало первенство Москвы. Стадион «Динамо» предоставил в распоряжение скороходов Малую арену. 13–14 февраля сильнейшие представители ЦСКА, «Динамо», «Спартака», «Локомотива» и «команды действующей армии» состязались, как положено, на четырех мужских и четырех женских дистанциях. С поправкой на лихие времена: мужчины вместо стаейрского забега на 10 000 м бежали 3000. Итоги не стали сенсацией. В мужском зачете три из четырех забегов, а также многоборье выиграл Иван Аниканов, абсолютный чемпион СССР 1936, 1937 и 1941 гг. Такого же успеха среди женщин добилась Зоя Холщевникова.

Ровно через неделю там же, на Малой арене «Динамо», состоялся долгожданный чемпионат страны. «Половина участников явилась на соревнования в военных шинелях, а некоторые из них приехали из армии», – отмечал в газете заслуженный мастер спорта Яков Мельников. На этот раз Аниканов столкнулся с серьезной конкуренцией со стороны Константина Кудрявцева и Игоря Ипполитова. Они победили на трех дистанциях из четырех. Но Аниканов на двух из них финишировал вторым и с огромным отрывом выиграл «коронную» полуторку, которая и принесла ему титул в многоборье. Второе место – Ипполитов, 3-е – горьковчанин Евгений Летчфорд, чемпион СССР 1938 и 1939 гг., а 4-е – Николай Петров из блокадного Ленинграда. Ему рукоплескали не меньше, чем Аниканову. Через год именно он выиграет конькобежный чемпионат страны, а в 1945 г. – еще и велосипедный.

Женская часть программы началась досадно: Холщевникова упала на первой же дистанции – 500 м. Затем она пришла второй на 1500 м и выиграла забеги на 1000 и 3000 м, но уже вне зачета. Спор за титул вели свердловчанка Татьяна Карелина (чемпионка 1939 и 1941 гг.), Валентина Кузнецова из Горького (1940 г.), москвички Людмила Игнатьева и Мария Кулакова и Нина Козловская из Ленинграда. Победила Кузнецова, далее Кулакова и Игнатьева. Через год судьба вернет Холщевниковой долг. Тогда же на всесоюзной арене дебютирует – и сразу со вторым результатом в многоборье – Мария Исакова, которая на долгие годы станет примой советских коньков, а впоследствии и многократной чемпионкой мира. А первым на мировом льду добежит до победы, пусть и не в многоборье, а всего лишь на одной дистанции, в 1948 г. упомянутый выше Кудрявцев.

Гонки с гранатами и ранеными

Инициативу конькобежцев подхватили лыжники, вот уже вторую зиму перебивавшиеся массовыми кроссами, и тут же организовали свой чемпионат СССР. Впрочем, в марте 1943 г. его называли иначе: Всесоюзное лично-командное соревнование или даже Лыжный матч девяти городов; статус чемпионата, точнее, первенства СССР, был присвоен только через год, в канун следующего, в 1944 г., уже официального. Но от того, что написано на вывесках, суть не меняется: на Уктусских горах в окрестностях Свердловска собрались все сильнейшие (кого удалось собрать).

Поправка важная: в предвоенных чемпионатах суммарное число участников достигало 400, а то и превышало. В состязаниях 1943 г. выступило 140: лыжники больше других спортсменов были востребованы на фронтах войны. А кого-то, как отважной Любы Кулаковой, чемпионки СССР 1938 и 1941 гг., уже не было в живых. Зато представлено было не девять, а 15 городов, но собрать полный комплект для командного зачета смогли только 11. Зато на старт вышли такие легенды, как Нина Дубинина (Герасимова) и Ирина Кульман, чемпионки страны еще 1926 г.

Обе москвички выступали за Казань. В эстафете их «команда ветеранов» заняла 5-е место, зато в личной гонке на 10 км 36-летняя Дубинина финишировала третьей! А сильнейшей лыжницей того чемпионата стала Зоя Болотова. Она первенствовала и на «десятке», и в составе свердловской команды в эстафете, и в пятикилометровой гонке санитарных команд (за 100 м до финиша участницы накладывали повязку на голову «раненой», скрепляли ее лыжи как сани и транспортировали до финиша). Впоследствии Зоя еще не раз выиграет чемпионат страны, и именно ее заслуга, уже как тренера сборной СССР, в том, что на зимних Олимпиадах и мировых чемпионатах в 1950–1960-е советские лыжницы почти не знали поражений.

У мужчин равная борьба на всех дистанциях шла между 35-летним Андреем Карповым и его более молодым оппонентом Василием Смирновым (26). Индивидуальную гонку на 30 км Смирнов выиграл. Карпов отыгрался в эстафете (московский армеец, он бежал за Свердловск, куда был эвакуирован в начале войны), а затем и в гонке патрулей – прообразе биатлона (помимо стрельбы в нее входило метание гранат в окоп и преодоление «зараженной зоны»). Интересно, что вне конкурса в ней выступила команда Управления войск НКВД по охране железнодорожных сооружений. Для сравнения: отрыв свердловчан с Карповым от москвичей со Смирновым составил на финише 6 секунд, тогда как силовики опередили всех почти на 9 минут.

Через год лучшие лыжники снова соберутся на Уктусе – уже почти 200 человек. Зоя Болотова выиграет две личные гонки, а Смирнова и Карпова подвинут Алексей Иванов и Валентин Матюшенков (один из участников команды НКВД в 1943 г.). Впрочем, Смирнов в команде с ними победит в эстафете, а Карпов со свердловчанами опередит всех в гонке патрулей. После войны он будет тренировать сначала Болотову, а затем всю сборную СССР.

«Матчи жизни» и «матчи смерти»

Особой страницей спортивного 1943-го стал футбольный матч в освобожденном Сталинграде. 2 мая, всего через три месяца после окончания эпохальной битвы, в гости к жителям города-героя прилетел московский «Спартак». Сталинградцы под флагом «Динамо», точь-в-точь как ленинградцы в 1942-м, собрали всех, кто мог выйти на поле. С трудом наскребли форму, нашли мяч для тренировок (игровой спартаковцы привезли с собой, как и еще целую кучу спортивного инвентаря в подарок). Единственный более-менее пригодный для футбола после многомесячных бомбежек стадион «Азот» приводили в порядок сначала саперы, затем красноармейцы и сами футболисты. Москвичам пришлось перелететь через линию фронта, их самолет сопровождал эскорт из двух истребителей, а с земли контролировали зенитчики.

Перед игрой состоялась торжественная церемония награждения героев Сталинграда, потом с истребителя сбросили на поле мяч, который, ударившись о землю, подпрыгнул так высоко, что улетел за пределы стадиона. Мяч нашли, и в итоге «Динамо» обыграло прославленных гостей со счетом 1:0. «Можно ли было подумать, что Сталинград после таких переживаний, какие не выпадали ни одному городу, смог выставить команду на футбольное поле? – писал в газете английский репортер Брюс Харрис. – Не является ли это одним из проявлений того духа, который свойственен всем русским воинам, и той несокрушимости, которую никто не сможет сломить?!»

Говоря о легендарном «матче жизни» в Сталинграде, нельзя пройти мимо еще одного матча – мифического «матча смерти» в Киеве. Мифического – не потому, что такого не было, а по той простой причине, что «матчем смерти» он ни разу не являлся. Этот миф давно развенчали украинские журналисты, а черту под ним подвел спортивный историк Аксель Вартанян. Оказалось, что киевских футболистов (тех из них, кто не стал или не успел эвакуироваться) немецкое оккупационное командование отнюдь не принуждало сыграть игру, на кону которой стояли их жизни. Да, тех, кто подлежал призыву в Красную армию, сначала арестовали, но вскоре коллаборационистская киевская власть их оправдала, как «щирых украинцив» (истинных украинцев), и они устроились работать на хлебозавод. Тогда-то и возникла идея – у киевлян, не у немцев – сколотить команду и проводить игры с оккупантами. Для них выпускали афиши и продавали билеты по цене от 3 до 5 руб. Немецкие генералы дарили киевским игрокам апельсины и шоколад.

Всего состоялось то ли семь, то ли девять матчей. И тут футболисты решили, что им все дозволено: устраивали шумные пьянки и другие безобразия, а Алексей Клименко вообще подрался на улице с полицаем. Некоторых особо ретивых отправили за это под арест, а затем перевели в Сырецкий лагерь, где они работали уже под надзором и без футбола. Судя по всему, имел место еще и донос, будто бы динамовцы – а арестовали только их – агенты НКВД. Это было в конце 1942 г.

Но вскоре пришли вести о крахе нацистов под Сталинградом, в Киеве активизировались партизаны и кто-то поджег механический завод, а параллельно началась бомбардировка города советской авиацией. На фоне ухудшения ситуации для немецких войск 24 февраля 1943 г. Клименко, Николая Трусевича и Ивана Кузьменко расстреляли. А Николая Коротких, единственного среди игроков «Динамо» сотрудника спецслужб, замучили в гестапо еще до того, как стали проводиться те самые матчи.