Евгений Зуенко: Радужные перспективы

У публики что сейчас на уме? Один бойкот Олимпиады. Ну, еще немного Болта, «Анжи», Денисова и Широкова. Но когда Болт убежит, «Анжи» зачахнет, Денисов найдет себе новый клуб, а Широков добавит еще 140 символов в свой твиттер - что тогда останется в головах людей? Один только чистый бойкот. Английские букмекеры уже принимают ставки на то, будут ли британские атлеты бойкотировать Сочи: на сайте William Hill эта линия располагается аккурат между ставками на имя победителя Букеровской премии и ставкой «Какой стадион первым посетит ребенок Уильяма и Кейт?». Пока ставки на бойкот принимаются с коэффициентом 12 к 1, но возможны колебания котировок.

Бойкот - это увлекательно и весело, это информационный повод и тема для ток-шоу. И почтенная традиция. Иранцы грозились бойкотировать Игры в Лондоне (они сумели увидеть в логотипе вместо числа «2012» зашифрованное слово «Сион»), северные корейцы бойкотировали Игры в Сеуле (не сошлись с южными по вопросу о том, какая Корея настоящая). Пекинской Олимпиаде грозили бойкотом за Тибет и нарушение прав человека, сиднейской - за то, что юбилейные Игры-1996 не отдали Греции. В Токио не приезжали индонезийцы, в Монреаль - африканцы. Наверное, в МОК страшно удивятся, если вдруг им удастся организовать Олимпиаду, которую никто даже не попытается бойкотировать.

Одному из Кеннеди приписывают утверждение, что Олимпийские игры - это «война понарошку», бескровный способ потешить державное самолюбие. Так вот, угроза бойкота - это санкции понарошку. Разве хоть кто-нибудь, оставаясь в здравом уме, рассчитывал, что, убоявшись срыва соревнований по легкой атлетике, Гитлер отменит Нюрнбергские законы, Брежнев выведет войска из Афганистана, китайцы очистят Тибет, а корейцы помирятся? Для любого политика бойкот Олимпиады - это возможность рискнуть чем-то второстепенным, чтобы «продемонстрировать озабоченность проблемой». Пожертвовать тремя неделями соревнований легче и проще, чем контрактами. Может быть, это даже рациональнее: реальные санкции коснутся благосостояния миллионов, а олимпийские - всего лишь пары тысяч профессиональных лыжников, биатлонистов и прыгунов с трамплина.

Вот только для спортсмена, который потратил на тренировки 20 лет своей единственной жизни, бойкот - это настоящая катастрофа.

Защита прав притесняемых меньшинств - дело благородное, достойное всяческой поддержки. Но в готовности пожертвовать карьерами и благосостоянием других людей ради этого нет ничего благородного и возвышенного. На такое не решилась даже суровая Маргарет Тэтчер в 80-м: Соединенное Королевство бойкотировало московскую Олимпиаду, но будущий сэр Себастьян Коэ в Лужниках бежал и выигрывал.

Если канадская хоккейная сборная не сможет прилететь в Сочи, это обрушит телерейтинги Игр, понизит ценность чемпионского титула. Но это никак не повлияет ни на судьбу Сноудена, ни на положение геев в России. Пострадают только хоккеисты, которых лишат шанса побороться за медаль, и зрители.

Настоящий кошмар для авторов и исполнителей мизулинских законов случится, если в прямом эфире из Сочи Сидни Кросби после матча прокричит в камеры и микрофоны, что посвящает заброшенную шайбу борьбе российских геев за свои права, если Свендсен или Фуркад на финише накинет на плечи радужный флаг, если в kiss'n'cry-зоне Джонни Вейр достанет заготовленный лист бумаги с объяснением в любви своему партнеру.

У защитников прав российских сексуальных меньшинств есть масса возможностей высказать свою позицию. Только для этого не нужно бойкотировать Сочи - надо туда ехать.

Автор - главный редактор журнала PROспорт