Хронологический беспорядок: что покажут зрителям на выставке Жана-Юбера Мартена
Путеводитель по выставке «Бывают странные сближенья» в ГМИИВ Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина открылась экспериментальная выставка «Бывают странные сближенья...» известного французского куратора. Жан-Юбер Мартен – историк искусства, известный своими неожиданными решениями в конструировании экспозиции. Ранее он уже представлял в Москве основной проект Третьей Московской биеннале современного искусства «Против исключения» (2009). А в этот раз занялся исследованием коллекции ГМИИ и обнаружил новые точки соприкосновения между произведениями.
Все проекты Мартена строятся как увлекательное приключение, работы в них объединены по принципу визуальных пересечений. Традиционные экспозиции, которые строятся по хронологическому или тематическому принципам, по мнению куратора, вызывают чувство скуки и монотонности у зрителя, поэтому необходимо найти связи с актуальными темами, как кино или современная музыка. «Пришла пора вернуться к основам, то есть к взгляду и наблюдению, рождающим ощущения и эмоции», — считает Мартен.
При этом куратор подчеркивает, что в его задачи не входит превращение музея в веселый аттракцион. Вместо этого он предлагает ориентироваться на то, как работают художники и антропологи. Иными словами, соединить художественную логику с ее непоследовательностью и интерес ученого ко всему, что когда-либо создал человек.
Выставку в ГМИИ Мартен поделил на 13 глав, в которых он визуализировал разные кураторские приемы. Каждый зал — это новая игра с ассоциативным воображением зрителя. А начинается история с упражнения на внимательность: нужно отыскать образ, который связывает представленные по парам произведения. Но правила немного усложнены — общий образ замаскирован. Это может быть изображение горных скал, которые напоминают человеческий профиль, или срез камня, похожий на улыбающееся лицо.
В профессиональном музейном сообществе рассуждения на тему двусмысленности художественного образа никогда не воспринимались всерьез. Мартен же, наоборот, считает, что такие приемы необходимы для музейных институций, ибо они помогают вовлечь зрителя в поиск скрытого. Поэтому нет ничего удивительного, что рядом с голландским пейзажем, в котором изображение веток старого дерева напоминает зловещие птичьи профили, представлена древнегреческая бронзовая ручка в виде головы грифона — расположение рядом этих двух работ наглядно показывает, как могут быть похожи произведения, созданные в совершенно разных жанрах и стилях.
Работая с постоянной коллекцией ГМИИ, нельзя обойти вниманием гипсовые слепки — ведь именно с них берет начало коллекция Ивана Цветаева, основателя музея. И тут Мартен резонно замечает, что белоснежные слепки античных скульптур создают у зрителя неверное представление о том, какой на самом деле была античность. Миф о «белой» скульптуре удалось поставить под сомнение только в начале XIX в. Сейчас полихромная скульптура античности уже ни для кого не новость, но до сих пор лишь в единичных музеях показывают цветные образцы, в то время как большинство институций продолжают сохранять верность старым мифам.
Больше всего работ куратор собрал для той части экспозиции, которая посвящена истории любви. По словам Мартена, такое количественное соотношение объяснить очень просто: в любом западном или русском музее любовь – это самая популярная тема, уступающая лишь религиозным сюжетам. У художников же чаще всего любовный мотив преподносится через разные ипостаси женского образа. В подборке картин Мартена можно проследить, как с легкой руки художника меняется роль женщины. То она предстает коварной соблазнительницей, как в работе Гелдера «Лот с дочерьми», то страстной любовницей, как у Буше в «Геркулесе и Омфале», то злой ведьмой, как у Гойи («Кто бы мог поверить!») или верной спутницей, как у Даньяна-Бувре («Благословление новобрачных»).
Местами подход Мартена кажется более традиционным. Например, когда он напоминает зрителю о связи абстракции и иконописи, сопоставляя на одной стене эти два художественных явления вместе. Тут сразу вспоминается и школа Малевича, в которой отдельной дисциплиной его ученики изучали древнерусское искусство, и «цветовые поля» Марка Ротко, созданные для оформления техасской капеллы.
При этом привычные приемы кураторов, как хронологическое развитие экспозиции, трансформируются под шефством Мартена в совершенно новые формы. И вот структура экспозиции идет уже не по датам создания картин, а по возрасту тех, кто изображен в произведениях. И хотя, как отмечает куратор, такой подход ближе к антропологии, нежели к истории искусства, однако при сопоставлении образов разных эпох, можно увидеть также, как происходила эволюция художника.
Экспозицию из портретов Мартен составляет так, что ставит под вопрос позицию наблюдателя: кому она принадлежит – зрителю или герою с картины?
Как, например, сверхреалистичные фаюмские портреты, от которых сложно отвести взгляд. Они создавались прижизненно и затем закреплялись во время мумификации на уровне лица умершего. Эти работы и сегодня покоряют своей мягкостью черт, натуроподобием и почти живым взглядом портретируемых.
После портретов появляются пейзажи. Мартен предлагает рассмотреть вариативность изображений природы. В то время как большинство западных пейзажей горизонтальны, в китайской традиции — вертикальны. В европейской пейзажной школе со временем менялись и стандарты изображения природы: когда в золотую эпоху голландской живописи (XVII в.) утверждается правило распределения пространства в соотношении одна треть земли и две трети неба, то на долгие годы такой тип пейзажа станет каноном для последующих поколений художников. Лишь спустя два столетия правила начинают меняться, и вот уже у Ван Гога появляется пейзаж, в котором практически все пространство холста отдано для изображения поля, оставляя небу тонкую полоску сверху. Такой вид дает непривычное для глаза ощущение глубины нарисованного пространства. В это же время появляется еще один ракурс, неведомый художникам ранее, — изображение города не с точки зрения человека, а с высоты недавно отстроенных многоэтажных домов. Такой прием часто использовал импрессионист Камиль Писсарро, который любил передавать в картинах виды с занимаемого им номера люкс знаменитой парижской гостиницы. Позже позицию наблюдателя с балкона будет развивать в фотографии Александр Родченко, отдавая предпочтение снимкам с резким ракурсом.
Если вспомнить слова пейзажиста Поля Сезанна о том, что все в природе лепится в форме шара, конуса, цилиндра, то вполне логичным покажется переход от пейзажа к экспозиции, где собраны работы по принципу геометрического узора. Мартен предлагает сопоставить орнаменты и узоры на произведениях разных эпох: и вот рядом оказываются готические складки на одеяниях Мадонны, кубистические композиции Пикассо и даже радикальные в своей минималистичности белые линии, рассекающие черное пространство в композиции конструктивиста Родченко.
Казалось бы, тема с пейзажем полностью раскрыта, но вот появляется рядом новый зал, в котором Мартен предлагает всмотреться, как художники намеренно усложняют изображения природы. Для этого живописцы добавляют в горный ландшафт своего рода порталы – небольшие проемы, сквозь которые, словно через окна, открывается вид на прекрасные дали. Но на этом куратор не останавливается и показывает, как условные «порталы» послужили источником вдохновения для скульпторов-модернистов Ханса Арпа и Генри Мура. Они первыми стали использовать сквозные проемы в скульптуре, создавая легкие, почти абстрактные конструкции. Так, прием «портала» дал им новое ощущение объема и открыл новые пути пластического искусства.
Заканчивается грандиозный проект Мартена ироничной подборкой о том, какими могут быть попойки: от изображения Дионисия на античных сосудах до сюжетов многочисленных оргий, от одиноких поэтов в кафе с кружкой пива до распутных кавалеров, успевших выпить не один бокал крепкого ликера, от наивных сцен в винном погребке до морализаторских образов последствий сельского праздника. Вот оно, легкое окончание титанического труда Мартена – выставки, оживившей сотни работ из музейного запасника ГМИИ и утвердившей связи между работами разных эпох, стилей и направлений.