Инвестор Дмитрий Волков: «Искусственный интеллект может быть вашим другом»

Дмитрий Волков – серийный предприниматель, инвестор, сооснователь международного интернет-холдинга Social Discovery Ventures (SDVentures), партнер крупнейших международных инвестфондов. В сфере его интересов – искусственный интеллект, сервисы онлайн-знакомств и еще множество разработок в сфере social discovery. Он философ, музыкант, коллекционер, входит в 200 богатейших бизнесменов России. Мечта Волкова – получить возможность проживать несколько жизней одновременно. Он относит себя к цифровым кочевникам – людям, которые свободно живут в разных странах, но не привязаны ни к одной из них. Перемещается бизнесмен невероятно легко – вот он в Кремниевой долине, а вот уже в своем напоминающем готический замок поместье в Латвии, которое раскинулось на 40 га. И вдруг уже на Камчатке – играет на электронном пианино посреди полей на фоне вертолета. Чтобы инструмент работал, пришлось привезти на Камчатку электрогенератор.

Офисы SDVentures есть в Сан-Франциско, Китае, Колумбии, Марокко, Минске, штаб-квартира расположена на Мальте, где у Волкова есть свой дом, яхта и гражданство. Свой московский офис SDVentures, расположенный на десятом этаже стандартного бизнес-центра неподалеку от Петровского парка, он превратил в настоящий лофт: чтобы воссоздать естественный рисунок кирпичей и водяных подтеков на стенах, целая команда художников пару месяцев изучала заброшенные фабрики и заводы. Замысловатые трубы дизайнеры нашли на свалке, обратив их в некое устройство, которое привело в замешательство опытных сантехников.

Метавселенные Волкова

Волков рассказывает, что ему удалось найти сразу три точки соприкосновения философских интересов и бизнеса. Одно из направлений – искусственный интеллект. Предприниматель объясняет: в развитии чат-ботов сейчас революция. Заменяя сотрудников служб поддержки покупателей, медперсонала, юристов, учителей, такие программы могут помогать людям не меньше, чем обычный человек. Нужные для реализации таких идей технологии уже появились: «Одна из моих недавних инвестиций в этой сфере – компания Woebote, которая обучила нейросеть технологии CBT – cognitive behavior therapy (когнитивно-поведенческая терапия. – «Ведомости. Город»). Это способ терапии, который помогает людям в депрессии пройти кризис, обнаружив негативные паттерны своего мышления». Психолог при такой работе задает вопросы по имеющемуся у него алгоритму. Его можно перенести в функционал нейросети, и она будет задавать те же самые вопросы, оказывая на пациента аналогичное влияние.

Компания Волкова и сама ведет разработки проекта general conversational chat bot. Чат-бот под названием iFriend будет способен вести беседы на любую тему. «Мы оставляем сообщения в социальных сетях, мессенджерах. Объем данных о каждом человеке огромен. И он позволит воссоздавать в текстах собеседника, который будет очень похож на этого человека», – предсказывает Волков.

Идея создания цифровых метавселенных – еще одна тема, захватившая Волкова. Сейчас его компания разрабатывает соцсеть, где каждый сможет создать собственные цифровые пространства и аватары. То есть собственные цифровые сущности, которые будут отображать интеллект, творческие способности, интересы и психологические особенности каждого человека.

Универсальная ценность – это мысли

Свои увлечения Волков наделяет смыслами, которые приходят из прошлого, или же связывает их с происходящими в жизни событиями и близкими людьми. Это подходит ко всему: музыке, коллекционированию современного искусства и философских трактатов, полетам на вертолете. «Бизнесмены живут в мире, где деньги – это просто значение. Есть шкала, и ты по ней перемещаешься. И это не всегда дает радость. Вот, например, вы попали в рейтинг успешных людей. Вы заработали $100 млн – это хорошо? Вроде бы да. Но все-то заработали по $200 млн! Поэтому универсальная ценность для меня – это мысли, которыми я занят в течение суток. Как оценить успех человека? Спросите, а нравится ли ему то, о чем он думает в течение дня», – говорит он.

Интересы и хобби Волкова, по его словам, позволяют выстраивать собственные метавселенные: «Музыка для меня – это ментальный интерьер. Это моя квартира. Я могу сесть за рояль, и она появится. Я могу создать один из самых красивых интерьеров в любом пространстве, где у меня будут клавиши. Ведь в реальности это невозможно: я никогда не смогу найти и купить дом, который был бы настолько же красив, как «Хорошо темперированный клавир» Баха. Любой дом будет несоизмеримо проще и нелогичнее. То же самое с философией, которая позволяет мне создавать интеллектуальные структуры. Когда я изучаю чьи-то философские теории или пытаюсь решить собственные философские загадки, я занимаюсь архитектурой, используя мысленные эксперименты, тезисы, утверждения».

Вертолеты как искусство

Еще одна большая страсть Волкова – вертолеты. Уже полтора года он ждет, когда отремонтируют двигатель Rolls-Royce на его Robinson R66, и пока обходится арендованными машинами, оттачивая навыки авторотации каждые выходные.

«На Камчатке мы с родителями прожили года три. Это было заброшенное место, куда корабль приходил два раза в год. Пристать к берегу он не мог, поэтому людей грузили в сети и переносили краном на баржу для рыбы. Помню, как нас засунули в трюм, где мы колыхались, пока не добрались до устья реки. Никаких контактов с цивилизацией там не было. Но иногда прилетали вертолеты.

Однажды я сидел у мамы в музыкальной школе на занятиях. И тут к нам во двор садится вертолет Ми-8. Эта махина произвела на меня огромное впечатление. Потому что школа выглядела словно карточный домик, у которого чуть не оторвало крышу на фоне спустившегося с неба огромного, словно крейсер «Аврора», вертолета», – вспоминает предприниматель.

Второе, еще более эмоциональное знакомство с вертолетным искусством у Волкова случилось в 1992 г. во время съемок советского боевика «Чтобы выжить». После съемок в актерском искусстве он разочаровался, а в вертолеты влюбился окончательно. В финальной сцене воздушного боя герой Владимира Меньшова сражался с Александром Розенбаумом. Меньшов сыграл отца Волкова, который на машине должен был подвезти ему патроны. Когда Розенбаум увидел ребенка в машине, начал делать заход на Волкова, пулеметной очередью заставил Меньшова полететь в его сторону, чтобы спасти от огня. В итоге Розенбаум сбил вертолет Меньшова.

«Сидя в машине, я понял, что автомобиль никак не может тягаться с вертолетом. Еще меня поразило, как каскадеры-пилоты превратили падение вертолета моего «отца» в настоящий танец в небе. <...> Его падение и гибель сейчас напоминают мне финальную сцену убийства Меркуцио в балете «Ромео и Джульетта». И вот много лет спустя я решил заниматься пилотированием. Семь лет назад получил лицензию пилота и право летать. Но именно в этот момент я осознал, что совершенно не понимаю, куда и как мне летать. И тогда я начал учиться уже практическим навыкам», – рассказывает он.

Пилотирование Волков называет полноценной профессией. «Нужно знать аэродинамику, метеорологию, юриспруденцию, особый язык радиообмена. Вертолеты летают просто и понятно, но только до того момента, как что-то ломается. У пилотов есть такая логика: пока у новичка мало проведенных в небе часов, удачи больше и вероятность попасть в беду ниже. Нужно успеть эту удачу конвертировать в опыт», – продолжает Волков. Сейчас Волков тренируется в пилотировании каждые выходные. Практикует в том числе и отказ двигателя.

Отказ двигателя на самом деле не так страшен, говорит Волков. Даже без работающего мотора вертолет может планировать. Восходящие потоки воздуха раскручивают несущий винт, и можно использовать этот запас энергии.

На Камчатке Волков попробовал полетать на военной машине – Gazelle. Вертолет довольно старый, эту модель уже не выпускают. «Во Франции, Италии, где я летаю, много гор, и мощности моего Robinson не всегда хватает. А военные машины более мощные, они могут делать совсем другие крены в воздухе! Ты становишься настоящим пиратом и получаешь возможность летать в горах», – рассказывает предприниматель.

Искусство через собственный опыт

Большая часть коллекции Волкова связана с опытами и переживаниями: «Например, у меня есть работы художника Олега Кулика. Они напоминают мне о поездке на фестиваль Burning Man, для которого мы делали проект по созданию обезьяны-полуробота. Я занимался тем, что писал тексты для этой обезьяны, а Олег лепил ее морду.

Схожая история и с художником Андреем Бартеньевым. Вместе с ним у нас на этом фестивале был проект «Aliens? Yes!». Еще мы много общаемся с художницей Натальей Алфутовой. На Венецианской биеннале у нас был проект digital двойников – для перформанса мы создали эффект дополненной реальности. Его участники могли навести телефон на руку, на ней появлялась их собственная голова, с которой можно было поболтать. Поэтому коллекционирование искусства для меня – это коллекционирование впечатлений. Я фиксирую их при помощи этих объектов, словно якорями, и могу в любой момент к ним вернуться».