Милость к падшим и к заштопанным

После того как на прошлой неделе Дмитрий Горчев прогремел на всю страну, став героем телевизионного шоу «Школа злословия», дальше говорить о его «маргинальности», «широкой известности в узких кругах» и «сетевой специфике» очевидно невозможно. Из скромного, живущего преимущественно в интернет-среде бородача-очкарика Горчев стремительно мутирует в полноценную медийно-литературную звезду. И для этого имеются достаточно веские причины.

На первый взгляд мини-рассказы, составившие новую книгу Горчева «Тайная жизнь Гондваны» (некоторые из них публиковались раньше, некоторые вышли на бумаге впервые), лежат вне времени. Реалии советской эпохи перемешаны в них с фактурой девяностых, а какие-то актуальные и реалистичные моменты – с чистейшей фантасмагорией и дуракавалянием.

Бомжи, старухи, мельчайший офисный планктон, пенсионеры, абстрактные «один человек» или «одна женщина» – все постоянные горчевские персонажи могут быть в равной мере уместны (или неуместны – это уж как посмотреть) хоть в сегодняшнем дне, хоть в завтрашнем, хоть в позавчерашнем.

То же и с сюжетами: щемящий перепев «Графа Монте-Кристо» или грустная история несбывшейся любви нимфоманки и сексуального маньяка, развернутое описание бомжового этикета или притча о Телефонном Чорте, засевшем внутри телефонного аппарата и ловко подделывающем все голоса, могли бы появиться когда угодно.

И тем не менее есть в прозе Дмитрия Горчева нечто делающее ее исключительно современной. Так же как Юрий Мамлеев или Виктор Пелевин, Горчев демонстрирует своему читателю мрачноватую изнанку обыденной жизни. Однако то, что для Пелевина служит поводом для злой иронии и обидного смеха, а у Мамлеева оказывается источником неизбывного нутряного ужаса, у Горчева вызывает лишь деловитую симпатию и сочувственный интерес. Его изнанка мира – не жуткая, а просто серенькая, штопаная и бедноватая. Вполне обитаемая и даже обжитая, но в силу своего убожества заставляющая невольно усомниться в существовании светлой и праздничной лицевой стороны. При всей фантастичности сюжетов мир Горчева подчеркнуто, преувеличенно реален – а потому особенно уныл. Эту картинку великолепно дополняют и авторские иллюстрации – изящные графические миниатюры, также вошедшие в «Тайную жизнь Гондваны».

Продолжая традиции русской классической прозы, Горчев в своих рассказах, по сути дела, рисует новую генерацию «маленького человека» – понятного, узнаваемого и немного жалкого обитателя придонных слоев городского общества. И та интонация, с которой он предпочитает о нем говорить, – начисто лишенная пафоса, холодновато-отстраненная, но при этом ровная и доброжелательная, – и делает его прозу такой актуальной.

Именно так мы предпочитаем говорить сегодня сами. Именно так мы, вероятно, хотели бы, чтобы при случае говорили о нас – тем более что городское дно, как показывает текущее состояние экономики, может оказаться для многих вовсе не таким далеким.