Зеленая революция: Погода в доме
Для городского населения нашей страны, включая лиц, принимающих решения, проблема изменения климата долго оставалась маргинальной. Подчеркну – городского, потому что, когда бываешь на Чукотке, Кавказе, Алтае, сразу слышишь об отсутствии льда, таянии мерзлоты и ледников, необычных засухах, ураганах и т. п. Статистика Росгидромета показывает, что уже сейчас количество аномальных гидрометеорологических явлений в России в два раза выше, чем 15 лет назад. По прогнозу, их число снова удвоится уже через 10 лет – это даже не геометрическая прогрессия.
Пожалуй, впервые городское население наиболее густо населенной европейской части России всерьез почувствовало на себе изменение климата зимой 2006–2007 гг., когда до конца января 2007 г. не было снега, а температура была чуть ниже нуля. Проводившиеся тогда социологические опросы показали резкий рост озабоченности населения – с 5% до 40%. Солнце тогда не показывалось в Москве больше 40 дней – и это в самые короткие дни в году. Результат – количество самоубийств в городе выросло в два раза по сравнению с тем же периодом в другие годы, а количество обращений к психиатрам – в четыре раза. Бытовое расхожее мнение о том, что, может, и неплохо, если в нашей северной стране станет чуть теплее, уступило место реальной тревоге. Не случайно в 2009 г. миллионы россиян приняли участие в организованном Всемирным фондом дикой природы (WWF) Часе Земли – акции, объединившей более 1 млрд человек.
В большинстве экономически значимых стран существуют детальные данные о том, как сказываются на них изменения климата. Всеобъемлющего исследования для российской экономики не проводилось (возможно, ввиду отсутствия подобного запроса со стороны правительства). Тем не менее в 2008 г. вышел совместный доклад WWF и Oxfam, а в 2009 г. – доклад РАН и Росгидромета. Предварительные оценки показали, что и у нас ожидаются серьезные проблемы – разрушение инфраструктуры в зоне вечной мерзлоты из-за протаивания (это 60% территории страны), снижение урожайности в южных сельскохозяйственных районах на 20–30%, проникновение новых, южных заболеваний как человека, так и домашних животных, значительное усиление миграционного давления на южные границы, так как традиционное земледелие в соседних странах станет невозможным.
Первым ответом мирового сообщества на осознанную, хотя и далеко не в такой степени, как сейчас, угрозу стало подписание Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН) в 1992 г. В рамках этой конвенции была создана Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК), получившая Нобелевскую премию мира за свои доклады. Страны – участницы РКИК решили создать действенный международный механизм по сокращению выбросов парниковых газов – так в 1997 г. появился Киотский протокол к конвенции, ратифицированный 184 странами. Протокол предполагает сокращение выбросов парниковых газов 37 промышленно развитыми странами и Европейским союзом на 5% по сравнению с 1990 г. в период 2008–2012 гг. Эта задача на сегодня перевыполнена: суммарные выбросы развитых стран (кроме США, которые не участвуют в Киотском протоколе) в 2007 г. были на 15% ниже, чем в 1990 г. Китай, Индия и другие развивающиеся страны, которым не устанавливались обязательства по снижению выбросов, должны были участвовать в проектах по снижению выбросов, финансируемых развитыми странами. Это тоже выполняется: уже реализуется более 1500 проектов и столько же находится в стадии оформления. В то же время столь успешная картина сложилась исключительно благодаря России и другим странам Восточной Европы. В других развитых странах в 2007 г. выбросы парниковых газов практически не снизились по сравнению с 1990 г., а в США так и вовсе выросли на 15%. Таким образом, мир обеспечивал выполнение киотских обязательств за счет России, где до кризиса в 2007 г. выбросы были на 34% ниже, чем в 1990 г.
Но прогнозы говорят о прогрессирующем ухудшении ситуации. Ученые сейчас сходятся во мнении, что нельзя допустить повышения среднегодовой температуры на планете более чем на 2 градуса Цельсия по сравнению с периодом конца XIX в. (на сегодня она повысилась примерно на 0,7 градуса), а для этого необходимо сократить выбросы парниковых газов не менее чем на 50% от уровня 1990 г. к 2050 г. (по некоторым данным – даже на 80%).
Значит, нужен новый договор, о чем лидеры стран «восьмерки» приняли решение в 2007 г. в Германии. По плану новое соглашение должно быть подписано в Копенгагене в декабре 2009 г. Переговорный процесс, непосредственным участником которого является один из авторов статьи, идет непросто. Традиционные лидеры – Евросоюз и Япония – значительно ослаблены, первый – позицией новых членов из Восточной и Центральной Европы, не соглашающихся на жесткие обязательства, вторая – глубокой экономической депрессией. С другой стороны, кардинальным образом изменилась ситуация в США с приходом администрации Барака Обамы – новая переговорная команда США вдохнула в процесс порцию свежего воздуха.
Задача сложна: необходимо минимум 25%-ное сокращение глобальных выбросов парниковых газов к 2020 г. по сравнению с 1990 г. Кроме того, в отличие от Киотского протокола, где обязательства по сокращению выбросов налагались лишь на развитые страны, теперь нужны обязательства и от крупнейших развивающихся стран, значительно преуспевших за эти годы в своем экономическом развитии, – Китая, Индии и Бразилии. Наконец, необходима новая финансовая архитектура поддержки климатически-ориентированных проектов в развивающихся странах, потому что старая система «складывания» средств развитых стран в структуры ООН, которые потом их распределяют между развивающимися, более не устраивает ни доноров, ни получателей. А деньги требуются немалые – $10–30 млрд в год.
Прогресс по всем этим направлениям пока минимальный. Объявленные обязательства стран G8 по снижению выбросов в 2,5 раза ниже тех, которые рекомендованы учеными межправительственной группы. Страны ЕС готовы снизить выбросы на 20% к 2020 г. по сравнению с 1990 г., США, Канада и Япония – на 15%, 20% и 15% соответственно, но к уровню 2005 г. (для США и Канады это означает 0%, для Японии – 8% по сравнению с 1990 г.).
Президент России Дмитрий Медведев 19 июня объявил и о нашей цели – снизить выбросы на 10–15%. Тут, правда, не обошлось без конфуза – в интервью президента было сказано дословно следующее: «Мы подумали и исходим из того, что если взять текущую ситуацию, то к 2020 г. мы могли бы снизить эмиссию приблизительно на 10–15%». Учитывая, что в «текущей ситуации» Россия выбрасывает парниковых газов примерно на 34% меньше, чем в 1990 г., это означало бы снижение выбросов на 40–45% к 2020 г. от уровня 1990 г. Если бы это было так, то российское решение позволило бы общественности всего мира требовать от своих правительств следовать нашему примеру. Но помощник президента Аркадий Дворкович разъяснил, что речь шла о снижении на 10–15% по сравнению с 1990 г. В итоге Россия, по сути, заявила о планируемом росте выбросов, более того – об ускорении этого роста минимум в два раза по сравнению с периодом бурного развития экономики в 1999–2007 гг.
Выбросы парниковых газов в нашей стране неуклонно падали в 1991–1998 гг., достигнув минимума в 59,6% от уровня 1990 г. В 1999–2007 гг. выбросы увеличивались вместе с ростом экономики, но гораздо более медленно: если ВВП рос на 6–7% в год, то выбросы парниковых газов – всего на 1%, достигнув в 2007 г. уровня 66% от 1990 г. Если бы не было нынешнего экономического кризиса и наша экономика продолжала бы расти теми же темпами, то без всякого регулирующего вмешательства власти Россия к 2020 г. выбрасывала бы не более 75–76% от уровня 1990 г. Таким образом, задача доведения выбросов парниковых газов до 85–90% от уровня 1990 г. в российской ситуации означает ускорение роста выбросов с 1% до 2–2,5% в год. Таково новое слово российской дипломатии в готовящемся соглашении о сокращении выбросов.
Помимо очевидного международного конфуза наблюдаются очевидные «нестыковки» с рядом уже принятых на национальном уровне документов. Так, одним из первых указов президента России в июне 2008 г. была поставлена задача повысить энергоэффективность экономики на 40% к 2020 г., которая в случае выполнения автоматически приведет по крайней мере к стабилизации выбросов парниковых газов на сегодняшнем уровне (-34% от уровня 1990 г.). Наконец, в недавно разработанной климатической доктрине, основные принципы которой были одобрены в апреле президиумом правительства России, а весь документ ожидает подписи президента, прямо говорится о необходимости снижения выбросов парниковых газов – и отнюдь не по сравнению с 1990 г. Означают ли эти несоответствия отказ от планов по повышению энергоэффективности? Время покажет.
На наш взгляд, совершенно очевидно, что никакого 2%-ного ежегодного роста выбросов парниковых газов в нашей стране не будет. Не известны еще даже все последствия продолжающегося экономического кризиса, способствующего сокращению выбросов в текущем, а вероятно, и в будущем году. Видимо, объявление об ускоренном росте выбросов (пока Россия в этом уникальна) объясняется общим пренебрежением власти к проблеме изменения климата в целом и переговорам по новому соглашению в частности, т. е. никаких серьезных расчетов и консультаций за этими процентами нет, как нет и профессионального представителя президента по климату (тоже российская специфика в «группе восьми»).
В принципе, на сегодняшний день все развитые страны ведут себя как двоечники в классе: хотя они прекрасно понимают, чего от них ожидают, они прячутся за спинами друг друга, избегая финансовых обещаний и называя заведомо заниженные показатели снижения выбросов. Россия не просто присоединилась к этому клубу «двоечников», а показала, что можно сделать еще хуже – объявить об удвоении роста выбросов в качестве обязательства по соглашению об их сокращении! Настоящий подарок руководителям других развитых стран, которые теперь будут использовать нас в качестве «плохого парня» в диалоге со своим обществом. Только благодарности, похоже, не будет.
А ведь всего пять лет назад, в 2004 г., мир аплодировал России после решения ратифицировать Киотский протокол.