Гражданское общество: И агент с агентом говорит
В оригинале, у М. Ю. Лермонтова, место «агентов» занимают звезды, но в остальном сходство мечтательных фантазий поразительное: «Сквозь туман кремнистый путь блестит. / Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...» Видимо, примерно так представляли себе жизнь российского гражданского общества инициаторы печально знаменитого закона об НКО - иностранных агентах после его вступления в силу. Легкое движение руки - и звезды некоммерческого сектора превращаются... в «иностранных агентов».
Однако общество оказалось совершенно не готово считать день ночью и безропотно, несмотря на идеологический туман, внимать голосу свыше, объявляющему имена зачисленных в черный список. Оно уже вполне созрело для распознавания технологии, по которой «на каждого умного по ярлыку повешено было однажды». И оно совершенно не собирается носить эти ярлыки, признавая себя чьими бы то ни было агентами: иностранными, правительственными, губернаторскими, президентскими и т. д.
«Мы - не агенты», - настойчиво твердят руководители некоммерческих организаций, хотя прекрасно понимают, что «чистосердечное признание» принесет им гораздо меньше неприятностей, чем их упрямство в отстаивании белизны собственных одежд. Но ведь и вправду - не агенты.
«По агентскому договору, - гласит статья 1005 Гражданского кодекса РФ, - одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала».
Например, подрабатывающий на бензоколонке небритый тип, которому вы вручаете деньги, чтобы он за вас расплатился в кассе, - ваш агент, вы для него принципал, а доставшаяся ему мелочь - агентское вознаграждение.
Все известные мне некоммерческие организации агентированием не промышляют. Если продолжить гипотетический пример с бензоколонкой, то они, скажем, устраивают цветочные клумбы вокруг заправочной станции, предлагая заезжим автомобилистам профинансировать приобретение рассады, удобрений или, в конце концов, еды. Даже если им вообще запретить получать финансовую помощь, то они все равно будут копошиться на своих клумбах, покупая все необходимое за счет пенсии или побочного заработка. Но если вы им предложите за хорошие чаевые сбегать в кассу, чтобы расплатиться за ваш бензин, они и бровью не поведут: мы тут не на побегушках!
Вот почему применительно к НКО формула «кто платит, тот и заказывает музыку» не работает. Они сами себе «заказывают музыку», в которой, по их мнению, нуждается общество, собирая - порой очень настойчиво и изобретательно, а порой совершенно безалаберно и неэффективно - добровольные пожертвования на свою деятельность. При этом происхождение средств волнует их в последнюю очередь: если на свою работу они смогут найти деньги в родном государстве, то лучше и быть не может.
Состоявшаяся в начале июля встреча президента Владимира Путина с представителями правозащитного движения показала, что надежда на перезагрузку отношений между властью и гражданским обществом есть. И решение открыть государственное финансирование для правозащитных организаций - важный, хотя вовсе не главный фактор. Для тех, кто связал свою жизнь с некоммерческим сектором, гораздо ценнее добиться от властей понимания своей миссии, признания ее общественно полезной, получения реального содействия в достижении поставленных целей. Тем более что цели эти - общие.
Например, нижегородскому «Комитету против пыток», возглавляемому членом Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Игорем Каляпиным, уважительный диалог с прокуратурой, следственными органами, органами исполнения наказаний нужен больше, чем деньги на командировочные расходы. Напротив, отсутствие такого диалога ведет к естественному, но ошибочному противопоставлению «своих», правоохранителей, и «чужих», правозащитников. На самом же деле и правоохранителям, и правозащитникам пристало быть по одну сторону баррикады, поскольку, если верить Конституции России, «признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства», а участие в управлении делами государства - право каждого гражданина.
Что изменится, если каляпинская НКО получит президентский грант? С одной стороны, она по-прежнему будет защищать российских граждан от пыток и издевательств, которым они, что греха таить, порой подвергаются. А значит, помогать государству лучше выполнять свои обязанности.
С другой стороны, организация сможет отказаться от иностранных грантов, а следовательно, лишить своих оппонентов повода подозревать ее в «компрометирующих связях». Но самое главное - она наглядно покажет, что и раньше не являлась ничьим агентом, и теперь не стала платным проводником чужой воли.
А пока черная метка делает свое дело, и многим социально ориентированным НКО отказывают в бюджетной поддержке просто потому, что у них есть иностранные гранты. Казалось бы, в законе ничего подобного нет. Но помимо буквы закона есть еще его дух. Член СПЧ Елизавета Глинка, знаменитая доктор Лиза, рассказала про пьяного бомжа, который отказался принять медицинскую помощь от нее, «иностранного агента».
Другой пример - правозащитная ассоциация «Агора», возглавляемая другим членом СПЧ, Павлом Чиковым. Ежегодно объединившиеся здесь адвокаты обеспечивают юридическое сопровождение примерно по 300 делам о гибели и увечьях граждан, пострадавших от незаконных действий в полиции, в исправительных колониях, в армии. Они защищали интересы пострадавших от рук майора Евсюкова, жертв пыток в отделе полиции «Дальний», в исправительной колонии № 1 города Копейска...
Казалось бы, такая деятельность вполне могла бы получить поддержку со стороны государства. Пять раз «Агора» и ее региональные партнеры в Казани, Чите и Чебоксарах подавали операторам президентских грантов заявки на финансирование - и ни разу не добились успеха. Напротив, со стороны различных программ ООН и Евросоюза, частных благотворительных фондов отказа нет.
Неужели иностранные грантодатели больше, чем родное государство, заинтересованы в том, чтобы права российских граждан были защищены? Не будем их идеализировать. Оставим в стороне мессианские альтруистические побуждения, как и меркантильные соображения, связанные с налоговыми вычетами. Абстрагируемся даже от того факта, что любой здравомыслящий зарубежный политик заинтересован в том, чтобы в России соблюдались ее собственные законы. Но когда конституционная обязанность государства защищать права человека перечеркивается частной выгодой высокопоставленного казнокрада, садиста или в лучшем случае бездельника, тогда помощь приходится искать вне пределов официальных отечественных институций.
Еще один кандидат в «иностранные агенты» - Пермский центр гражданских инициатив «Грани», возглавляемый Светланой Маковецкой. Прокуратура посчитала эту НКО иностранным агентом, хотя из 13 млн руб., полученных ею в 2012 г., иностранные гранты составили лишь 30%, а остальные средства были получены по линии президентских и губернаторских грантов, тендеров Минэкономразвития России и т. д. Если попытаться применить логику закона об НКО к центру «Грани», то получается, что мы имеем дело с «четверным агентом» - иностранным, президентским, правительственным и губернаторским.
И к центру «Грани» пришли. Поскольку при реализации своих планов центр неминуемо вступал в контакт с органами государственной власти и органами местного самоуправления, постольку его деятельность сочли выполнением функций иностранного агента. Кстати, нигде в законе не сказано, в чем, собственно, состоят эти функции. Но это никого не смущает.
Итак, чем же занимался центр «Грани» как «иностранный агент»? По приглашению правительства РФ участвовал в подготовке «Стратегии-2020», по просьбе пермских властей разрабатывал региональную программу поддержки социально ориентированных НКО и т. д. За все это центр неоднократно получал награды, причем вовсе не от ЦРУ. Благодарность правительства «иностранному агенту» - где, спрашивается, логика? Хорошо, что суд не стал множить чужие ошибки и отказался признать центр «Грани» агентом.
Но отдельные победы НКО над сугубо формальным, буквальным толкованием закона об НКО - иностранных агентах, увы, не меняют общую картину правоприменения и не влияют на характер отношений между властью и гражданским обществом. За президентским решением о финансовой поддержке правозащитного движения должна последовать серьезная корректировка самого закона. Тем более что многие НКО, отозвавшиеся на президентский призыв, уже получили от прокуратуры черную метку. Следовательно, или нужно отдать путинские гранты в руки тех, кого невозможно заподозрить в свободомыслии, или смириться с тем, что эти средства попадут в руки «иностранных агентов», или, наконец, изменить откровенно неудачный закон. Чтобы в нем появились и новые буквы, и новый дух.
СПЧ уже представил свой вариант: заменить понятие «иностранный агент» понятием «организация, финансируемая из иностранных источников», оставив все остальное практически без изменений. Известны и предложения Генеральной прокуратуры РФ, распространяющиеся даже на незарегистрированные общественные объединения.
Одно предложение высшей надзорной инстанции заслуживает особого внимания: «скорректировать законодательное определение НКО, занимающейся политической деятельностью, для того чтобы предельно объективно разграничить те организации, которые решают политические задачи, от всех иных и не допускать двоякое толкование соответствующих терминов». Отсюда следует, что имеющееся в законе определение политической деятельности даже прокуратуре, со всеми работающими здесь докторами и кандидатами юридических наук, не позволяет однозначно определить, имеет ли она дело с уклоняющимся от регистрации «иностранным агентом» или с законопослушной НКО, финансируемой из-за рубежа. В еще худшем положении оказывается руководитель НКО, который, кстати, может вообще не иметь юридического образования, но должен отвечать за ошибку многотысячным штрафом.
Действительно, если оставлять в законодательстве понятие «иностранного агента» в качестве общенародного позорного столба, то нужно его уточнить, увязав с общим понятием «агент», которое я цитировал в начале статьи. Оптимальным решением было бы перенесение «иностранного агента» из закона об НКО в главу 52 ГК РФ. При таком подходе иностранным агентом становится лицо, которое обязуется за вознаграждение совершать по поручению иностранного государства юридические и иные действия от своего имени, но за счет этого государства либо от имени и за счет этого государства. Пример: организация, которая по агентскому договору с правительством Японии пропагандирует в России идею передачи Курильских островов - публикует книги, размещает в газетах статьи на правах рекламы, организует конференции по истории вопроса и т. д. Подобные организации следует регистрировать по правилам, существующим для представительств зарубежных фирм.
Теперь что касается НКО, якобы участвующих во внутренней политике. Если вспомнить, что политическая деятельность является характерной особенностью именно политических партий, то становится понятно, что политическими должны считаться только такие НКО, которые участвуют в работе той или иной партии либо сами являются протопартиями. У нас немало структур, которые с полным правом можно назвать общественными объединениями, преследующими политические цели: «Левый фронт», «Солидарность», «Другая Россия», МГЕР и т. п. Для них логично установить те же ограничения в вопросах финансирования, что и для политических партий. Это защитит нашу политическую жизнь от влияния иностранных денег.
Наконец, для всех остальных некоммерческих организаций, получающих иностранные гранты, следовало бы установить обязательную публичную отчетность: откуда получены средства, на что потрачены. Исключения могут быть сделаны для тех НКО, в которых иностранные гранты составляют менее половины всех поступлений или не превышают определенной суммы, например 1 млн руб. в год.